Мировые новости

Умер правозащитник Юрий Шиханович

 В четверг, 1 сентября, в Москве умер ветеран российского правозащитного движения, бывший политзаключенный, последний редактор «Хроники текущих событий» математик Юрий Шиханович. Об этом сообщает портал «Права человека в России».
Юрий Александрович Шиханович родился в 1933 году в Киеве; кандидат педагогических наук (1966). В 1968 году был уволен из МГУ, где преподавал математику, за подписание протеста по поводу незаконной госпитализации своего старшего коллеги Александра Есенина-Вольпина.
После этого был вынужден сменить несколько мест работы, работал в СКБ, школе-интернате, ПТУ. В 1972 году был арестован и осужден по статье 70 УК РСФСР «Антисоветская агитация и пропаганда» и направлен на принудительное лечение. Освобожден в 1974 году.
В течение многих лет Юрий Шиханович играл важную роль при подготовке выпусков первого в СССР неподцензурного правозащитного информационного бюллетеня «Хроника текущих событий».
Осенью 1983 года снова был арестован и отбывал наказание в лагерях до 1987 года. Впоследствии Юрий Шиханович был сотрудником Комитета Верховного Совета РСФСР по правам человека, редактором-составителем воспоминаний Андрея Сахарова (1996).
С 1995 года преподавал в РГГУ (доцент кафедры математики, логики и интеллектуальных систем в гуманитарной сфере Института лингвистики РГГУ). Автор более тридцати работ, в том числе «Логические и математические исчисления», «Минимум по теории алгоритмов для нематематиков», «Группы, кольца, решетки», «Начальные главы математического анализа в полуформальном изложении», пишет сайт OpenSpase.

«Я считаю Юру Шихановича одним из самых «чистых образцов» диссидента «классического типа» – того, о котором я рассказывал в одной из предыдущих глав. Он много занят помощью политзаключенным и их семьям, у него находится время для переписки с десятками людей, для поездок в места ссылок (тут он часто выполняет роль носильщика тяжелейших рюкзаков; так они ездили в 1971 году вместе с Люсей к Вайлю, а сейчас он помогает уже самой Люсе в ее поездках ко мне).
Юра очень не любит заочных голословных осуждений людей – на что многие у нас так скоры, всегда требует точных доказательств, а если их нет, то настаивает исходить из «презумпции невиновности». Есть у него и маленькая «странность» – скрупулезная требовательность в соблюдении «диссидентских» дней рождения. Очень человечная, по-моему. Юра часто выступает в роли диссидентского кинокульторга - на редкость квалифицированного. Даже здесь, в Горьком, мы с Люсей смотрели фильмы по его рекомендации (последний раз – «Не стреляйте в белых лебедей» - горькая лента об исчезновении не так даже русской природы, как русского народа).
За несколько месяцев до ареста он подобрал на улице белого бездомного песика. Джин очень к нему привязался. После ареста Шихановича фотография его с Джином обошла всю мировую прессу.
Кто-то позвонил, что у Шихановича обыск. Мы с Таней схватили такси и поехали. Рема в это время лежал в больнице. В квартиру нас не пустили. Гебисты уже выносили мешки с изъятой литературой (в основном, как всегда, совершенно произвольно; в том числе все, что было в доме на иностранных языках). Вскоре вывели и самого Юру, подчеркнуто спокойного. Таня успела поцеловать его через руки гебистов, а Юра сказать: «Ну, пока!»; его посадили в машину – черную «Волгу» со снятым номером (зачем такие хитрости?..). Джин с отчаянным лаем бежал несколько кварталов (угадал собачьим сердцем недоброе), затем понурый вернулся и забился в угол.
После ареста Ю. Шихановича мы с Люсей написали так называемое поручительство и отослали его в прокуратуру. Поручительство предусмотрено советским процессуальным кодексом и представляет собою просьбу к прокуратуре об изменении «меры пресечения»1. Обвиняемый может быть по такой просьбе отпущен на свободу до суда под ответственность поручителей (их должно быть не менее двух), гарантирующих его неуклонение от следствия и суда и отсутствие преступных действий. Почти полгода мы не имели никакой реакции на наше заявление.
Затем я получил повестку к следователю Шихановича Галкину в здание КГБ на Малой Лубянке (только я, Люся не была упомянута). Мы пошли, конечно, вдвоем, и по внутреннему телефону из бюро пропусков я сказал Галкину, что, так как заявление было от двоих, мы должны быть вызваны для ответа тоже вдвоем. Но Галкин ссылался на техническую невозможность оформить второй пропуск и отказывался перенести встречу. В конце концов я пошел один. Нас интересовал результат.
Галкин принял меня в своем кабинете и сразу сказал, что наше поручительство не может быть принято, т. к. мы не являемся лицами, пользующимися доверием (что требуется кодексом). В доказательство он стал демонстрировать через стол, не давая мне в руки, журнал «Грани» (издательства «Посев»), в котором напечатаны мои заявления и статьи. Спорить было бесполезно. Такова была моя первая официальная встреча с КГБ.
Когда мы вернулись, я позвонил корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Хедрику Смиту и попросил его прийти. Вскоре в крупнейшей американской газете появилась статья на эту тему. Эта, а также другие публикации, заявления друзей Шихановича, в том числе Люсины и мои интервью о Юре, несомненно способствовали привлечению внимания к его судьбе. В частности, очень большую активность проявили коллеги Шихановича – французские математики.
Шихановича КГБ пыталось пустить по психиатрическому варианту. Но в условиях общественного внимания власти не решились на его осуществление в полной мере – Шиханович был направлен «для лечения» в больницу общего, а не специального типа: фактически это была форма изоляции, лечения к нему не применяли. В 1974 году он был освобожден. Мне иногда кажется, что некоторую роль в этой истории сыграла и фотография с собачкой, по которой можно было провести заочную психиатрическую экспертизу. <...>
(Андрей Дмитриевич Сахаров. Воспоминания.)