Консевативный иудаизм присутствует в Украине уже двадцать лет, однако ранее в основном его представители занимались образовательными проектами, в частности, в рамках деятельности международной организации «Мидрешет Иерушалайм». Так, в Черновцах представители консервативного иудаизма открыли одну из первых в стране еврейских дневных общеобразовательных школ.
Принять участие в церемонии вступления в должность первого консервативного раввина Украины приехали представители движения Масорти Олам из разных стран мира (Англии, Германии, США, Франции) и городов Украины. Среди гостей – исполнителный директор Всемирного движения традиционного иудаизма р. Цви Грец, президент Всемирного движения традиционного иудаизма Алан Сильверман, президент Совета директоров Института по изучению иудаизма им. Шехтера Сол Сандерс, директор Масорти – Европа р. Хаим Виннер, экс-президент Международной раввинистической ассамблеи р. Вернон Курц, и др. Украинскую еврейскую общину на мероприятии представлял председатель Ассоциации еврейских организаций и общин (Ваада) Украины, председатель Генерального совета Евроазиатского еврейского конгресса Иосиф Зисельс. Надо сказать, что, несмотря на значительное количество высоких гостей и положенные случаю церемонии, мероприятие прошло довольно живо и неформально.
Само по себе вступление в должность нового раввина в нашей стране происходит не каждый день. Как известно, результат более чем двадцатилетних усилий по налаживанию отечественной системы высшего религиозного образования стремится к нулю – наши иешивы не в состоянии осуществлять обучение молодых людей на должном уровне и выпускать собственных раввинов. Из тех же, кто уезжает учиться в Израиль или США, работать на родину не возвращается практически никто, и можно понять, почему – после опыта жизни в совершенно иных условиях, отечественная инфраструктура обеспечения жизнедеятельности ортодоксального еврея представляется совершенно недостаточной и убогой. Хотя сегодня раввинами (по крайней мере, одного направления) более-менее обеспечены общины по крайней мере крупных городов, подавляющее большинство из них – уроженцы Израиля и западных стран. Многие из них проживают в нашей стране не первый год и даже не первое десятилетие, неплохо адаптировались и научились работать в нашем обществе, столь отличном от западного. Однако тот факт, что среди работающих сегодня в Украине раввинов уроженцы нашей страны представляют собой редкие исключения (среди них – Главный раввин прогрессивного иудаизма д-р Александр Духовный), безусловно, определенным образом характеризирует ситуацию в нашей стране. В силу сказанного очевидно, что сам факт начала работы в Киеве нового раввина, к тому же нашего соотечественника – событие нерядовое.
Но большее внимание, разумеется, обращает на себя тот факт, что р. Реувен Стамов – первый не только в Украине, но и во всех странах бывшего СССР раввин консервативного направления. Это течение слабо известно в нашей стране (как и на всем постсоветском пространстве), однако занимает важное место в общей палитре еврейского мира. Что такое консервативное движение, и чем оно отличается от худо-бедно сформировавшегося за последние двадцать – двадцать пять лет у среднестатистического отечественного еврея стереотипа иудаизма?
Между Сциллой релятивизма и Харибдой фундаментализма
Нет нужды объяснять причины, в силу которых иудаизм представлен таким значительным количеством самых разных направлений и групп, порой вступающих друг с другом в полемику, но в целом, как правило, признающих право другого на его позицию в рамках этого богатого внутривидового разнообразия. Определенными полюсами религиозного мира ашкеназского еврейства являются ортодоксы различных хасидских и миснагедских (литовских) направлений и реформисты – движение, начальный толчок которому дала в самом конце XVIII – начале XIX вв. Гаскала, еврейское Просвещение. По иронии исторической логики религиозных процессов, современная ортодоксия оформилась как осознанное, четко артикулированное направление именно как традиционалистская реакция на попытки реформы. Реформисты, таким образом, как бы странно это ни прозвучало – самое старое из существующих ныне в современном виде основных направлений в иудаизме.
Хотя еврейские просветители, безусловно, ставили перед собой задачу идти в ногу со временем, не противопоставлять себя окружающему миру и оставаться при этом евреем, оппоненты реформизма не без оснований видели в новом движении угрозу не только «закостенелому» Закону, но самой сути еврейской идентичности. С точки зрения расхожего стереотипа, отказ от всех сдерживающих рамок, сколь абсурдными с точки зрения современного рационального сознания они бы ни были, стал первым шагом на пути к ассимиляции – и было немало тех, кто стремительно прошел его до конца.
С точки зрения многих блестяще образованных интеллектуалов второй половины XIX в, реформисты, поставившие, безусловно, правильные вопросы о необходимости корректировки в свете современного знания и ритма жизни традиционных представлений и каждодневных практик, зашли слишком далеко. Грубо говоря, из осознания как невозможности фиксации средневековых норм, так и недопустимости подвержения сомнению всех базовых принципов, и родился консервативный иудаизм.
Для еврейской общины западного мира, в первую очередь Северной Америки, напуганной крайностями реформизма, но не имеющей и особого желания воспроизводить прочно укоренившуюся в Восточной Европе ортодоксальную парадигму, ассоциирующуюся в новом мире с духом черты оседлости, отсталости и нищеты, консервативное направление стало оптимальным «срединным путем».
Консерваторы допускают, например, институт женского раввинства, но по крайней мере до недавнего времени сдержанно относились к вопросу о регистрации однополых религиозных браков (в этой сфере в последние годы происходят изменения). После консультации с раввином, в конкретной ситуации для члена общины допустимы некоторые действия, которые с ортодоксальной точки зрения однозначно запрещены – например, приезд в синагогу в субботу на машине. То, что выглядит как послабления в бытовой практике, например, в вопросе кошерности пищи, имеет свои границы и не относится ни к одному из основных вероучительных положений иудаизма – таких, скажем, как утверждение о том, что Моше получил Тору от Всевышнего на горе Синай.
Несмотря на кажущуюся экзотичность и непонятность этого направления, именно к нему принадлежит значительная часть еврейских общин США и Канады, а также руководители наиболее крупных и влиятельных организаций диаспоры. Вообще, к неортодоксальным направлениям иудаизма (консервативному, реформистскому, реконструктивистскому) в Северной Америке относится подавляющее большинство общин. В Израиле же в силу ряда конкретно-исторических и скорее политических, чем собственно религиозных, причин только ортодоксальный раввинат получил от государства право на монопольное духовное управление над всем еврейским населением страны.
Экзотический цветок в зоне рискованного земледелия
В современной Украине еврейская ортодоксия представлена в первую очередь, как и на всем постсоветском пространстве, хасидским движением ХАБАД-Любавич. Существуют также общины других хасидских направлений (так, например, Главный раввин Украины Дов Блайх принадлежит к карлин-столинскому хасидизму) и немногочисленные, но довольно крепкие «литовские» общины. Реформистский иудаизм, известный в Украине как «прогрессивный», представлен двумя раввинами и, несмотря на ряд довольно активных общин по всей стране, объективно говоря, в сфере инфраструктурного строительства уступает ортодоксальным оппонентам. Практика показала, что бородатые хасидские раввины в широкополых шляпах гораздо успешнее налаживают сбор средств среди местных бизнесменов, прокладывают в силу необходимости пути во властные кабинеты и обладают значительным авторитетом среди широких еврейских масс.
На мой взгляд, это довольно интересное явление, на которое следует обратить особое внимание. Многое в странном характере постсоветской еврейской общины может быть понято, если осознать тот парадоксальный факт, что подавляющее большинство украинцев еврейского происхождения, в той или иной степени отождествляющих себя с общиной, не соблюдают практически ничего из заповедей, которые с ортодоксальной точки зрения считаются совершенно обязательными. Любая попытка подсчета количества религиозных (с ортодоксальной точки зрения) евреев даст ошеломляюще низкие цифры. Количество младенцев, которым совершают обрезания в соответствии с еврейским законом, ничтожно мало. То же можно сказать и о количестве женщин, регулярно посещающих микву, и мужчин, посещающих синагогу в Шаббат.
Постсоветский еврей живет в странной гармонии между идеальными представлениями и практическим релятивизмом, между полным несоблюдением предписываемых ортодоксальным иудаизмом норм, и отсутствием сомнений в оправданности оных предписаний. Он не ходит в синагогу, но синагога, в которую он не ходит, безусловно, ортодоксальная. Для того, чтобы раввин воспринимался, как настоящий, он должен соответствовать стереотипу – в лапсердаке, широкополой шляпе и с большой бородой, и, желательно, говорить по-русски с акцентом. Такой человек будет обладать авторитетом в глазах общества, как евреев, так и неевреев (предпринимателей, готовых оказать спонсорскую поддержку, потому что так принято в нашем обществе и потому, что их православные коллеги жертвуют храмам; родителей, отдающих детей в школу; чиновников, формирующих списки представителей общественности на официальные мероприятия; журналистов, ищущих рассказа об иудаизме в связи с каким-нибудь наступающим праздником; и т. п.). Реформистский раввин, который выглядит, как «обычный» человек, одет в нормальный костюм, говорит живым и понятным языком, в постсоветских культурных условиях вынужден переламывать стереотип – и не всегда у него это получается. Пожалуй, в глазах большинства в целом отождествляющих себя с иудаизмом отечественных «теоретических ортодоксов», реформизм воспринимается как нечто странное, не вполне полноценное, искусственное явление, стоящее скорее в одном ряду с мессианскими евреями, чем с «нормативным» иудаизмом. Кроме того, в сознании очень многих почему-то в качестве какой-то особой отличительной черты реформистского движения отложилось допустимость однополых браков – в нашем гомофобском в массе своей обществе, в том числе в еврейской его части, подобные ассоциации дискредитируют.
Казалось бы, консервативный иудаизм предлагает именно то, что может стать определенным религиозным консенсусом постсоветской еврейской общины. Более того, на самом деле он четко артикулирует то, что и так де-факто является квинтессенцией убеждений и (отчасти) практик, принятых среди более-менее что-то соблюдающих евреев.
Однако, к моему глубокому сожалению (нечестно было бы скрывать, что я крайне симпатизирую консервативному движению), нет уверенности, что новый раввин сумеет занять уверенные позиции в пестрой мозаике современного украинского иудаизма. Консерваторы могут быть успешны и востребованы там, где есть сильное реформистское течение и живые традиции ортодоксии, именно как попытка найти равновесие перед лицом радикальных альтернатив. В стране «теоретической ортодоксии» успех срединного пути неочевиден.
