Комментарии и анализ

Томас Венцлова об увековечении памяти сомнительных героев

Известный поэт, публицист, профессор Томас Венцлова в интервью LRT поделился своими мыслями об увековечении памяти сомнительных героев.

– Прошло 75 лет со дня ликвидации Вильнюсского гетто. На ваш взгляд, Литва осознала эту трагедию, вынесла урок?

– Я думаю, что осознала намного лучше, чем 40 или 20 лет назад. Но в полном мере мы наверное никогда это не осознаем. Это процесс, который продолжается, углубляется, становится серьезнее, но до сих пор продолжается.

– В Литве не смолкают дискуссии о памятниках пособникам нацистов, которые боролись за свободу Литвы. Среди них упоминают Йонаса Норейку-генерала Ветру, Казиса Шкирпу. Что вы думаете о памятниках этим людям, и почему такие дискуссии возникают?

– Насколько мне известно, мемориальная доска, посвященная Норейке, не снята, хотя многие этого требуют, я сам требовал, подписал такой документ. И улицу К.Шкирпы не переименовали, несмотря на то, что она находится в важном месте нашей столицы, у самой горы Гедиминаса. Мы все время натыкаемся на такую невидимую стену. Все время пытаются оправдать этих людей. Я считаю, что это довольно беспомощные попытки, довольно нечестные.

Все время говорят, и на днях я это читал – соберем все документы, пусть историки оценят. А это значит – отложим до святого никогда. Поскольку уже собрали достаточно документов, чтобы сказать: Норейка и Шкирпа, а в особенности Норейка, сыграли очень важную роль в истории Литвы, но это не безупречные герои. А когда речь идет о людях, чьим именем называем улицы, или в память о которых вешаем доски, то такие люди должны быть с безупречной репутацией.

Есть достаточно документов, доказывающих, что Шкирпа требовал убрать евреев из жизни Литвы. Или Норейка – подписал, а это и есть документ, которого требуют – подписал документ, на основе которого евреев изолировали в гетто, а их имущество конфисковали.

Это то же самое или даже хуже, чем подписать приказ о ссылке литовцев в Сибирь. Очень похожие вещи. Говорят, ну, Норейка сам не убивал. Не убивал. Но если речь идет о чиновнике, ссылавшем литовцев, но в расстрелах не участвовавшем, не пытавшем, в вагоны не заталкивавшем, а только подписавшем приказ о ссылке, мы разве повесим мемориальную доску в память о нем? Думаю, нет. Я только хотел бы, чтобы не чтили тех, кто не заслужил уважения.

Я в советское время выступал и сейчас выступаю против тех вещей, которые мне кажутся несправедливыми. О покойном Пятрасе Цвирке и Саломее Нерис говорят много плохого. О покойных преступниках мы все же говорим, как о преступниках. Такое отношение – он умер, давайте больше не будем, не годится. Исторических деятелей надо оценивать и после смерти, и, быть может, именно после смерти их можно ясно оценить.

– О Норейке недавно писал The New York Times. В США, где вы живете, задают ли вам вопросы об увековечивании памяти пособников нацистов?

– Да, в США об этом тоже говорят. Как мы знаем, даже внучка Норейки придерживается позиции близкой моей. Эта дискуссия серьезно вредит имиджу Литвы. В Литве общество словно договорилось: пособники нацистов – это наши, они все же лучше пособников советской власти. Я считаю, в чем-то даже хуже. Они хуже тем, что значительно подмочили репутацию Литвы в глазах мировой общественности. На десятилетия, а может и на сотни лет, нанесли Литве своей деятельностью очень большой вред, своим участием в Холокосте, своей тогдашней пропагандой. Этот вред Литве и сейчас сложно разгрести.

Мир никогда не смирится с нашими пособниками нацистов, никогда не оправдает их. Оправдывая их, мы представляем собой в мире своеобразную аномалию. Мы не должны этого делать.

lzb.lt/