Комментарии и анализ

Фото Gonzalo Fuentes / Reuters

Расизм на пальцах

Ой, ну все уже давно все поняли. Мы, расисты, плохие, а вы, не расисты, хорошие. Ну и отвалите. Нет уж, дорогие. Назвались груздем, полезайте в кузов.

Сначала два предисловия. Первое – простое: есть вещи, которые нам всем объясняют перед каждым взлетом самолета. Даже если все пассажиры летают далеко не по первому разу, порядок вечен, порядок свят: стюардесса или видеоролик обязательно объяснят, как пристегивать ремень и слушаться объявлений для глаз и ушей. Почему это делается? Потому что кто-то, возможно, летит в первый раз, а кто-то страдает беспамятством. Так и с расизмом. Знание об этой штуке, вирусе войны, постоянно углубляется и пополняется новым материалом.

Теперь о новизне. Для многих новым оказывается знакомство с самим собой. Смягчим горечь утраты иллюзий, попробуем утешиться тем, что бурное и буйное саморазоблачение многих бывших советских граждан и некоторых их потомков как патентованных расистов происходит при обстоятельствах чрезвычайных. Во-первых, народ уже который месяц сидит взаперти – от Гонолулу до Калининграда. Во-вторых, и страх велик: если главный оплот современной западной цивилизации – США – в огне и раздрае, то что же может случиться у нас. 

Сошлись два заголения – психическое, когда людям хочется просто поорать друг на друга даже и без всякого повода, и умственное, когда кто-то смеет сомневаться, что мы – мы! – не только не самые умные, а еще и, пожалуй, подрастеряли остатки ума – со всей своей хваленой выживаемостью и стоической способностью вытерпеть над собой любое глумление начальства. А поскольку бывшие советские граждане еще и крайне обидчивы – где бы они ни оказались и к какому бы роду-племени ни принадлежали, вой стоит до небес.

Самая высокая нота в этом вое – так называемая идентичность. Они – другие, потому что у них генетический код другой, ихняя цивилизация оставила на них несмываемый отпечаток, их не переделать, они сами так захотели, таков порядок вещей, не они открыли Америку и изобрели книгопечатание, они разложились от безделья, их уже не очеловечишь, их надо запереть за стеной, обнести валом и рвом, вывезти на острова, стерилизовать, запретить богослужения, отменить их язык, выгнать их туда, откуда они пришли. Мы дали им все. Когда мы их завоевали, они сидели на деревьях, не знали пороха и не носили одежду. Мы привезли их к себе, и у них была возможность стать людьми, но они не захотели. Потому что у них ген мести. Они половые агрессоры. И вообще агрессоры. Ген воровства. Они не уважают собственность. Они крадут все, что плохо лежит. Самые хитрые из них приобщились к нашей культуре. Выучили наш язык, чтобы изнутри разложить нас. Разжалобили наших женщин. Они внушают нам свои правила речи. Чтобы мы, видите ли, не называли их так, как мы привыкли их называть. Внушают нашим детям мысль, что цвет кожи не имеет значения, что картавить не страшно. Они растягивают наши слова своими черными ртами. У них локоны раскачиваются в такт молитве. Мало того, что они выучили наш язык, так они еще и свой не захотели забыть. И на этом зарабатывают. И еще требуют каких-то компенсаций. Да, сначала мы их завоевали. Были бы они умнее, завоевали бы нас. Но не смогли же! А потом-то, потом мы дали им свободу и работу. А они неблагодарные животные. Сидят на нашей же шее и учат нас жить.

Когда мы приехали в Германию, они тут уже были со своими крикливыми детьми. Ну и что, что они работали на заводах, но мы-то цивилизационно выше. Я в Союзе был кандидатом медицинских наук, почему меня поселили рядом с этими азиатскими «обезьянами»? У них другой генетический код. Другая цивилизация. Я в самодеятельности во Фрунзе, он Бишкек теперь, Лессинга ставил в нашей школе с углубленным изучением немецкого языка, а тут в Берлине – «чурки» одни, как будто и не уезжал из Киргизии! Только там они свое место знали, а тут – наглые, права качают! Дай им волю, они ж меня зарежут. А полиция их покрывает. Я им говорю: «Да там каждый второй террорист!» Прошу разрешить мне пистолет носить, если полиция меня защищать не хочет. А они мне говорят, что мне не положено: психика им моя не нравится, и взгляды мои им не нравятся. Хотя я по матери – чистый ариец! Смеются в лицо. Толерантность-фуерантность.

Кандмеднаук совсем забыл, что идентичность не гены, а конструкция в голове. И тот, кто тридцать или сорок лет назад ставил во фрунзенской школе «Натана Мудрого», а потом лечил детей в законном статусе интеллигентного человека, приобрел за десятилетия жизни в другой стране новую идентичность – опустился в своих рассуждениях до простейшей мысли: «Почему я должен входить в чьи-то обстоятельства? Кто я и кто – они?» Вылупившийся в телевизор люмпен, видящий в своем соседе сначала турка, а потом уже человека, давно забыл филантропа Лессинга и его Натана: «Ты находишь во мне христианина там же, где я в тебе вижу еврея!» На это расист уже не способен, он спустился на две ступеньки вниз: «Он молится, задрав задницу к небу, а жена его носит платок и не подает мне руки, когда здоровается в подъезде».

Новую идентичность приобрели и многие вполне преуспевающие граждане, поднявшие лямы и ярды и презирающие большинство, не сумевшее добиться успеха. Этот расизм называется социальным, но и его природа не так уж мутна: мой успех не игра фортуны, а продолжение моих врожденных свойств. Мой генетический код, моя цивилизационная матрица – это моя богоспасаемая идентичность. Да, я добился всего своим умом и своими руками, но так и должно было случиться. Совсем другое дело – они, завидующие мне и таким, как я. Бездельники с пятном проклятья на лицах. Скучные лузеры, а теперь еще и лутеры. Слава богу, сегодня об этом можно говорить открыто! Можно ничего не бояться. Ведь это же правда! Заголимся! Долой стыд! Мы не леваки какие-нибудь. Мы не будем блеять о равенстве и братстве. С кем братство? С этими больными бомжами? С беспомощными бедняками, которые не умеют заработать какой-нибудь несчастный миллион? Даже украсть толком не могут – сбиваются в банду и грабят магазин честного предпринимателя. Им помогать? Это же бесполезно. У них ген мести в крови. Их надо стерилизовать в резервациях и кормить с лопаты через решетку. А на них уходят мои налоги. Это ж социализм – душить налогами бизнес. Мы и так содержим всю эту ораву нищих. А им еще права подавай. Пусть уважают природу вещей. Не нравится – в Африку, в горы, в степь, в лес, в пустыню –туда, откуда пришел ты сам или племя твоих предков.

Эта новая идентичность выковывалась годами, за нее довольно дорого заплачено. На всех этажах социальной лестницы раздается один и тот же мотив: я не такой, как они, и я ничего никому не должен. Мы подтвердили свое врожденное превосходство и не намерены делиться с чужими счастьем быть самими собой. И мы не будем подбирать для всех этих недочеловеков любезные им имена, да еще каяться за преступления наших советских предков, совершенные по отношению к их предкам. В слове Таллинн, вон, вторую «н» добавили по ихней латышской просьбе, а они с этим нашим подарком и сбежали, твари неблагодарные. Эдак нам придется и перед азиатами извиняться за колониальные походы, и крымским татарам, карачаевцам и калмыкам, балкарцам и месхетинским туркам, чеченцам и ингушам кланяться за то, что 75 лет назад депортировали и убивали их? Вы еще скажите, что кулакам и немцам, казакам и корейцам мы что-то должны: они ведь набегут на нас – как вон негры в Америке или арабы в Париже. Права им подавай! Компенсацию за колониализм. Этого и начинать нельзя: разберут по камушкам нашу сладкую идентичность белых и пушистых победителей. И детей наших заставят, чего доброго, либералы и леваки вонючие во врожденной нашей цивилизационной матрице копаться – правду искать. А мы давно ее знаем, правду эту. Не вам, нищеброды, не вам, чурки завоеванные, нашу трубу шатать, нашу генетическую базу данных колебать. Мы, расисты, плохие, а вы, не расисты, хорошие. Ну и отвалите от нас, пока целы.

«Дамы и господа, наш самолет готов к взлету! Просим вас разместить ручную кладь на багажной полке или под сиденьем впередистоящего кресла, застегнуть ремень безопасности, привести спинку кресла в вертикальное положение и открыть шторку иллюминатора».

Гасан Гусейнов

rfi.fr