Сколько же может вынести человеческое сердце и душа?! И как долго потом, спустя годы, воспоминания о перенесённых страданиях, телесных и душевных, продолжают вас мучить во сне и наяву?.. А это происходит с Софьей Ефимовной Кушнерус (Швец в девичестве) ежедневно и еженощно...
Начинается же история её непростой жизни с 1926 года, когда в трудолюбивой семье Швец Ефима и Софьи родился четвёртый ребёнок – дочь Сонюшка. Тогда они жили в местечке Починок на Смоленщине.
Жизнью ни голодною, ни сытой,
Как другие многие края,
Чем ещё была ты знаменита,
Старая Смоленщина моя?.. –
вопрошал в одном из своих стихотворений её земляк, будущий автор «Василия Тёркина», поэт А.Т.Твардовский. Её родители – сапожник и портниха – старались обеспечить детям хоть какую-то сносную жизнь. Вот и переезжали с места на место в поисках заработка. Дети учились в школе. Так Соня успела перед войной закончить шесть классов, и больше, к сожалению, ей учиться не пришлось.
Война застала семью в Брянской области, в Дубровском районе, на станции Сещинская. Поблизости – Сещинский военный аэродром. Старшие братья (1918 и 1921 года рождения) к этому времени оба были на военной службе. Однажды июньским утром, проснувшись от сильнейшего толчка, сёстры услышали взволнованный голос отца:
– Вставайте, дети, это война! Берите с собой только сухари! – и они бросились бежать подальше от аэродрома, понимая, что немцы будут его бомбить в первую очередь. И через пару дней увидели издали большое зарево над ним...
Фашисты очень быстро продвигались вглубь. Они рвались к Москве. И семья Сони оказалась в оккупации, не успев эвакуироваться. Начались долгие, мучительные скитания в поисках спасения, в поисках ночлега, в поисках куска хлеба...
«Наступила морозная, страшная зима 1941-го года, с метелями и заносами. Фашисты поначалу не знали, что мы евреи, и гоняли нас вместе с другими местными жителями расчищать снег, - пишет в своих воспоминаниях Софья Кушнерус. – Если кто не выполнял норму, его нещадно секли плёткой. А мимо по дороге гнали пленных красноармейцев. Иногда, издеваясь над ними, почти босыми, полуголыми, фашисты запрягали их в сани и погоняли плетьми, как скот... А мы отдавали им свой мёрзлый хлеб, за что нам тоже доставалось немало побоев...
Сельский паренёк Миша Поваров, жалея меня, старался свою норму закончить быстрей и помочь мне, чтоб меня не коснулась плётка. Мы с ним подружились. В этом же селе жил полицай Терех, он выдал нас немцам, и мы оказались в комендатуре деревни Бельская. А в ней под видом полицая служил брат Миши – Костя Поваров, бежавший из плена и установивший связь с партизанами. Он пытался нас спасти, но его самого ударили плетью и прогнали. И всё же ночью он прислал за нами Мишу, и тот проводил нас до другого села. Здесь мы с Мишей и простились. А Костя Поваров за свои дальнейшие подвиги (как руководитель Сещинского интернационального подполья) посмертно был удостоен ордена Отечественной войны, и имя его начертано на памятнике у проходной военного авиагородка.
...А мы всё скитались из села в село: Косиловка, Ивот, Дятьково, Конотоп... В одних и на порог не пускали, в других обогреют, накормят.
Фашисты и госпитали бомбили. Мне казалось, что река Десна была красной от крови, - продолжает вспоминать Софья Ефимовна. – В Конотопе был госпиталь, где помогала ухаживать за ранеными моя сестра Эсфирь. Раненых, способных передвигаться, решили перевести через линию фронта, которая была недалеко. Вместе с ними переходило этот опасный рубеж и мирное население, а сопровождал на кавкорпус Белова. И было это в 1942 году, глубокой ночью».
Соня всегда плачет, вспоминая этот эпизод из своей горькой юности. Сёстры крепко держались за руки. Дошли до железной дороги. Тут их и обнаружили фашисты. Увидев перед собой в открытом поле тысячи красноармейцев, море беженцев, враги пустили в ход танки. Один из них, казалось, шёл прямо на девочек. Их руки расцепились, и сёстры расстались на долгие три года, а думалось каждой: навсегда... Они оказались по разную сторону от железной дороги. Вокруг танки давили людей. Соня бежала, спотыкалась, падала, натыкаясь на ещё тёплые трупы, опять поднималась. А потом наступила оглушительная тишина. Её приподнял какой-то мужчина:
– Девочка, ты жива?..
Потом появилась женщина, и втроём они пришли на условленное место сбора в случае неудачи. Тут были её родители, но не было сестры. Как потом оказалось, Эсфирь перешла линию фронта, оказалась в Калуге. Её длинное чёрное пальто было всё прострелено, а саму её не задело... В общем, перешла линию фронта пара десятков человек. Это было между Сухиничами и Вязьмой...
А здесь, по другую сторону фронта, собрались в условленном месте оставшиеся в живых. Вокруг них всё теснее сжималось кольцо окружения. Их заметили полицаи, потом немцы стали прочёсывать лес. У семьи Швец было с собой зелёное, как трава, одеяло. Брянские леса необычайно густые, каждое дерево в три обхвата. Они улеглись между двух таких деревьев, накрылись этим одеялом, чтоб не видеть собственной смерти. Так и на этот раз смерть прошла мимо...
А в селе Копаль мать, чтоб заработать на кусок хлеба, стала перелицовывать старую одежду. Но здесь свирепствовал тиф. Мама заразилась и, лёжа в холодной бане (уже был ноябрь), умерла. Следом заболели и Соня с отцом. На 9-й день после похорон матери умер отец. 15-летняя девочка осталась совсем одна. Пока она болела, её подкармливал бывший директор школы. Но кто-то донёс на него, и его убили. Она скиталась от села к селу, ночуя в стогах, на кладбище, в ямах, в заброшенных сараях. Во многих сёлах дома были сожжены фашистами, так как жители этих сёл помогали партизанам.
Соню много раз выдавали, но каждый раз находился кто-нибудь, кто спасал красивую, добрую девчушку. Она поняла, что ей во что бы то ни стало надо найти партизан. И, наконец, в селе Деревенька её, полураздетую, почти босую, подобрали партизаны. Это был Мглинский партизанский отряд имени Каплина, в котором она находилась с июля по сентябрь 1943 года. А 30 сентября отряд влился в ряды Красной Армии, которая освободила от фашистов места действия отряда…
16-летняя партизанка с трудом добилась зачисления в действующую армию. Она попала на 3-й Белорусский фронт, в 3-ю Ударную Гвардейскую Краснознамённую стрелковую дивизию в качестве санинструктора. В 1944-м году, 8 января, Сонечка Швец была тяжело ранена и отправлена на лечение в госпиталь, где пролежала полгода. После выздоровления продолжала воевать под Великими Луками, в селе Анино, в женской роте.
«Нас было 4 девушки, и служба наша называлась «Служба ВНОС» - воздушное наблюдение и оповещение связи», - вспоминает Софья Ефимовна. Здесь она прослужила до долгожданного Дня Победы.
После Победы разыскала сестру, жившую на Урале. Они узнали, что оба брата-красавца погибли на фронте, умерли в оккупации родители. Но надо было жить дальше...
В 1945-м году Софья вышла замуж за коллегу по работе – мастера связи, тоже участника войны, и живёт с ним по сей день. Они взяли на воспитание девочку, вырастили её, дали образование. Поженившись, супруги переехали в Луганск, к родным мужа. Софья Ефимовна работала телефонисткой на коммутаторе. А в 1991 году вместе со всей семьёй репатриировалась в Израиль. Они с мужем живут уже 65 лет вместе. Дождались внуков и правнуков. Но наша молодёжь должна знать, сколько горя несёт война, и примером этого является жизнь их бабушки Софьи Кушнерус, которую Сам Всевышний берёг изо дня в день той страшной, незабываемой войны. Поэтому пусть они, молодые, берегут мир на земле. И помнят слова поэта-фронтовика Александра Твардовского:
Война – жесточе нету слова.
Война – печальней нету слова.
Война – святее нету слова
В тоске и славе этих лет.
И на устах у нас иного
Ещё не может быть и нет...