Читальный зал

Память о Холокосте в Беларуси, Украине и Польше: несколько наблюдений

В Беларуси версия гибели евреев как «советских граждан» еще только преодолевается, и советский нарратив памяти о войне приобретает постепенно новые, «национальные» черты. Как выглядит сегодня этот процесс?
Недавно пришлось побывать на интересном семинаре, темой которого было обращение к еврейской тематике в междисциплинарных образовательных исследованиях и проектах. Кроме представителей Беларуси, в нем приняли участие гости из Украины и Польши. Разговор о том, что такое еврейское культурное и историческое наследие в исторической памяти белорусов, поляков и украинцев, показал, что между тремя странами есть много общего и, одновременно, много отличий.

Начало 1990-х – «возвращение» памяти о Катастрофе

То, что объединяет три страны, – долгое отсутствие в официальных версиях коллективной памяти интерпретации массового убийства евреев в годы Второй мировой войны. Имеется в виду Холокост – уникальное явление, требующее специальных подходов к его мемориализации и обсуждению.
В СССР, как мы помним (соответственно, в Беларуси и Украине), огромное количество памятников, поставленных евреям, погибшим в годы войны, маркировались надписями о том, что это место погребения «мирных» или «советских граждан». Таким образом власть пыталась нивелировать альтернативные общесоветской версии идентичности, в том числе и не допуская формирования особой еврейской идентичности, основанной на памяти о Катастрофе, в рамках СССР. Сегодня такая политика оценивается как двойственная: с одной стороны, трагедия евреев воспринималась в качестве общей трагедии всех, кто погиб в ходе войны, а с другой стороны, это не позволяло делать акцент на специфике произошедшего, не давало рассматривать все ракурсы случившегося.
В Польше термин «Холокост», по словам Альберта Станковского, представителя Музея истории польских евреев, также начали употреблять в основном после 1989 года, после начала постсоциалистической трансформации. Для многих поляков это было проблемой – как преодоление прежнего замалчивания, так и смещение фокуса внимания с «национальной истории» поляков на историю евреев, также проживавших на территории Польши.

Конструирование нации и история евреев: потенциальный конфликт

Как раз соотношение разных версий национализма и памяти о еврейском историческом наследии и Холокосте является еще одной общей проблемой для Беларуси, Украины и Польши.
Фактически речь идет об определенном конфликте – когда еврейская тематика исключалась из содержания разговоров о нации и из исторических нарративов. Но в каждой из стран мы видим различные версии этой ситуации, сложившейся в начале 1990-х годов и во многом продолжающейся до сих пор.
В Украине проблематика Холокоста попала в центр споров о том, что из себя представляло украинское национальное движение в годы Второй мировой войны: первоначально представителями этого движения считали в том числе деятелей ОУН и УПА, что деконструировало советский нарратив о Великой отечественной войне, но затем появились вызвавшие огромную полемику – не только среди историков – материалы о том, что часть деятелей ОУН и УПА приложила руку к еврейским погромам. Сегодня, по выражению директора Украинского центра изучения истории Холокоста Анатолия Подольского, мы видим политизированную ситуацию: по сути, мало кому есть дело до того, что на самом деле происходило с евреями в Украине во время войны, все озабочены тем, как использовать открывшиеся факты в политической борьбе между представителями различных версий украинского национализма. Академические историки в Украине оказались в своеобразной ловушке: их обвиняют в предвзятости и чуть ли не предательстве национальных интересов, когда они публикуют архивные данные о ситуации с евреями во время Второй мировой войны. Для переосмысливающих себя в качестве нации споры в Украине еще далеко не закончились.
В Польше настоящим шоком был выход в 2001 году книги американского историка Яна Гросса о трагедии в Едвабне: в 1941 году в этом местечке поляки сожгли заживо евреев, своих «соседей» (это слово и вынесено Яном Гроссом в начало названия его книги). До 2000 года в Польше считали, что это сделали немцы. Как образно говорит Альберт Станковски, для многих поляков история о Едвабне прозвучала так, как если бы «твой отец» в этом участвовал, как если бы ты теперь сам ходишь в «окровавленной рубашке».
Книга Гросса заставила польское общество посмотреть на себя иначе, особенно учитывая тот факт, что после распада бывшего социалистического лагеря в ряде его стран начал выстраиваться нарратив «виктимизации», в рамках которого эти страны и их население были прежде всего жертвой нацистской оккупации и последовавшего за ней коммунистического правления. В этом случае история с Едвабне показала ограниченность такого нарратива виктимизации, обозначив перспективы новых подходов к исторической памяти и оценке прошлого.

В Беларуси конфликта уже нет или он еще грядет?

В Беларуси версия гибели евреев как «советских граждан» еще только преодолевается, а советский нарратив памяти о войне приобретает постепенно новые, «национальные» черты. Как выглядит сегодня этот процесс?
Переведенная в Беларуси книга немецкого историка Бернгарда Кьяри «Штодзённасць за лініяй фронту» начинается с истории о том, как беларусский крестьянин ведет в октябре 1941 года двух немецких чиновников к «неприметной насыпи», говоря с удовлетворением в голосе: «Тут лежат наши жиды» – те, в том числе, кому местные крестьяне были должны деньги. Евреев к месту смерти якобы сгоняли местные жители, а расстрел осуществляли под немецким руководством белорусские или латышские полицейские. Эта история по своему моральному подтексту явно выбивается из привычной схемы единства всех «советских граждан» во время Второй мировой войны. Но при этом Кьяри не утверждает, что эта история была типичной, разве что показывает таким образом, что реальность войны отличалась от того, как ее описывали в советскую эпоху.
В 1990-е и 2000-е в публичном пространстве обсуждалась тема о том, можно ли говорить о белорусском «национальном движении» во время Второй мировой войны (подобно Украине), представители которого сражались «против Гитлера и Сталина».
Эти обсуждения носили скорее маргинальный характер и не смогли вытеснить уже сложившийся в советскую эпоху нарратив «предательства» и появившуюся позже более мягкую трактовку этой темы в виде идеи «коллаборации». Есть много причин, почему так случилось, но очевидно, что есть обстоятельство, которое стоит упомянуть. Речь идет в целом о проблеме «национальной идентичности» и спорах о том, что такое «нация» в белорусском контексте: все настолько погружены в доказательство того, что белорусская нация сегодня «существует» или «не существует», что пока не до нюансов Холокоста. К тому же качественное обсуждение темы истории войны выводит и на проблематику еврейского партизанского движения, которая раньше практически не звучала, и на более обширную хронологическую ретроспективу жизни еврейской общины в Беларуси [3].
И тут нас ожидает ряд сюрпризов. Например, в книге историка Нины Стужинской «Беларусь мяцежная» приводится документ, в котором рассказ об антибольшевистском сопротивлении в 1920-е годы в Беларуси дополняется зафиксированной «антисемитской риторикой»: для некоторых участников этого сопротивления большевики прежде всего были «жидами», надевшими снова «кайданы» на мужика. Где сегодня в белорусском контексте, в школьных учебниках или где-либо еще дается анализ того, почему в революционном движении участвовали евреи, и обсуждаются стереотипные конструкции, которые могут основываться на таких документах? Конечно, исследование всех этих тем могло бы вызвать споры в белорусском обществе.
Проблематика Холокоста также используется в Беларуси в политических играх, но не так, как в Украине.
Белорусское государство очень долго фактически игнорировало проблему Холокоста, но в 2008 году официальные лица высокого ранга присутствовали на мероприятиях в память о Катастрофе, в том числе и Александр Лукашенко. Как считают некоторые эксперты, это был шаг, ориентированный прежде всего на Запад, в связи с началом псевдолиберализации в стране.
Думать, что этот шаг мог значить нечто большее, мешает хотя бы фраза белорусского историка Евгения Розенблатта, написавшего в одной из своих статей, что проблема Холокоста пока является скорее академической, интересной исключительно историкам, а белорусское общество, по сути, проявляет индифферентность. И показывая это, он обращает внимание на интересный факт: Едвабне из книги Гросса было частью Белорусской ССР в момент трагедии, и только потом стало частью Польши (после передачи Белостока), но в Беларуси книгу Гросса фактически проигнорировали.

Государство против памяти?

В Беларуси и Украине отношение «государства» к проблеме Холокоста и сохранения еврейского культурного и исторического наследия во многом похожее: на эту тему практически не обращают внимания государственные структуры. Как считает Анатолий Подольский, это связано с тем, что, например, украинское государство вообще стремиться избежать ответственности и сложности, связанной с историческим прошлым и проблемой памяти. И речь идет не только о Холокосте и еврейском наследии.
В этом, по мнению Анатолия Подольского, часто даже нет «политического заказа», скорее это говорит об «отсутствии образования» у правящих элит.
Все же хочется добавить, что если даже белорусское государство и нельзя прямо обвинять в игнорировании темы Холокоста, то стоит отметить, что оно проявляет инициативу лишь тогда, когда разговор идет о его собственной легитимности и использовании истории в политических целях, как это происходит с памятью о Второй мировой войне в белорусском контексте.
В Польше, обращает внимание Альберт Станковски, огромную роль в стимулировании интереса к истории польских евреев и проблеме Холокоста сыграли медиа и... ныне покойный Иоанн Павел ІІ. Он говорил о том, что евреи – «это наши старшие братья в вере», и это, по словам Станковского, было «шоком» для многих поляков. Сегодня не только Католический Костел в Польше, но и польское государство принимают активное участие в сохранении еврейского культурного и исторического наследия и говорят о проблеме антисемитизма. Министерство образования создает специальные программы для учителей, и история евреев рассматривается как часть польской национальной истории. Память о евреях в современной Польше сохраняют сами поляки (еврейская община Польши очень небольшая), это инициатива общества.

Сегодня антисемиты взывают к «справедливости»: «пострадали не одни евреи»

Проблема антисемитизма также является общей для Беларуси, Украины и Польши. Если почитать комментарии на интернет-форумах информационных порталов Беларуси, то часто можно обнаружить примеры антисемитской риторики, принимающей разные формы.
К «старым» формам антисемитизма можно отнести попытки связать его с идеями о том, что «евреи Христа распяли» (о сохранении этой версии антисемитизма в Беларуси говорила одна из участниц упоминавшегося в начале статьи семинара), а к «новым» – призывы к «исторической справедливости»: мол, «пострадали не одни евреи», «евреи извлекают выгоду из этого», и не надо постоянно говорить о Холокосте.
Эта риторика, кроме попыток замаскировать элементарную ненависть, интересна еще и тем, что обнажает специфику восприятия истории, в которой видят не «людей» в целом, не антропологическую, политическую и культурную проблему насилия, не проблему памяти, а всего лишь попытки политических и иных игр и заговоров. А это, в свою очередь, говорит о ситуации в обществе, в котором доминирует такая примитивная версия "истории": это общество, в котором гражданское и национальное достоинство основываются на непризнании и даже отрицании «боли других», и, фактически, отрицающее наличие «других».
Одна из задач преодоления такой ситуации – в широком смысле гуманизация истории. Память о Холокосте, например, не должна становиться «заезженной темой».
Анатолий Подольский отмечал, что мы должны считать историю евреев частью «своей», «национальной истории», что сегодня и начинает происходить в Украине. В разговоре о Холокосте как части этой истории необходимо избегать клише, «статистики», которая не дает возможности представить события на индивидуальном уровне и почувствовать их.
Альберт Станковски, рассказывая о будущем Музее истории польских евреев, обозначает цель этой инициативы так: «Мы хотим показать не только смерть, но и жизнь, евреи жили в Польше очень долгое время» – и надо видеть, какой эта жизнь была. В свою очередь, белорусский историк Захар Шибеко дополнил эти высказывания тем, что белорусы должны понять, какую роль сыграли евреи в белорусской истории, какой масштабный вклад они в нее внесли.
Альберт Станковски, говоря о своем визите в Беларусь, упомянул, что «мы едем со своими стереотипами», но в конечно итоге они разрушаются, в том числе и благодаря обычным белорусам, которые проявляют собственную инициативу и живо интересуются тем, как жили евреи «рядом с ними», «вместе с ними».
Алексей Браточкин

n-europe.eu