Читальный зал

Профессор Ирена Монис: «Я хотела жить…» (продолжение)

В доме Владислава встретила Ирена приход Красной Армии. Он, впрочем, посоветовал им переждать пару дней, так как вокруг царила неразбериха. И был прав. Многие евреи, прятавшиеся весь период оккупации, вернулись в свои дома и были убиты местными жителями.

В Озерянах остались расстрельные ямы. Из нескольких тысяч евреев, проживавших в городке, спаслись только сорок человек. Среди них Ирка и ее мама.

Многие события тех дней вспоминаются Ирене, и каждый эпизод – сюжет для рассказа. Трудно представить, сколько выпало на долю этой юной девчонки.

Во время одной из первых акций, когда Ирка находилась дома, и город еще не был объявлен «юденрайн», свободным от евреев, девушка выпрыгнула в окно, и убежала. Бежала от страха долго и попала в соседнюю деревню. Там ее приютил один селянин, спрятал на парадной половине дома.

Ирена рассказывает, что у зажиточных селян были две половины дома, в одной они проводили все будни, а была светлица, с картинами, с иконами, комната для праздников.

Там, за подушками, пряталась Ирка целый день, хозяин даже принес ей ночной горшок. К вечеру он посоветовал ей не рисковать, остаться и переждать ночь. Свет, конечно, в комнате не включался. И вдруг Ирка почувствовала, что кто-то касается ее. От страха чуть не потеряла дар речи.

Оказалось, что целый день с ней вместе в комнате прятался еще один еврей. Так в темноте она познакомилась с Хедсоном, инженером одного из окрестных заводов.

Мужчина, оказавшись рядом, несмотря на опасность, пытался завязать романтические отношения. Когда Ирка оттолкнула его и косы ее упали на грудь, Хедсон поинтересовался ее возрастом. «Шестнадцать», – ответила девочка. «Ты еще мала», – сказал мужчина.

Эту ночь Ирена помнит до сих пор. Они сидели в темноте, за хозяйской кроватью, и инженер Хедсон пересказывал ей новеллы Стефана Цвейга. Под утро он сказал, что должен уйти и выпрыгнул в окно. Но остался в сердце девочки.

Позже она прочитала эти новеллы, однако самое сильное впечатление сохранила от того первого знакомства с прозой Цвейга, когда два беглеца, волей случая, провели ночь вместе в одной комнате. После войны Ирка пыталась найти Хедсона, но безуспешно.

В еще более драматической ситуации оказалась Ирена во время одной из акций, когда девушка на успела спрятаться и вместе с толпой евреев оказалась на центральной площади.

Городок Озеряны был удобен для немцев, там располагалась железнодорожная станция, оттуда поезда направлялись в концлагеря. Но тогда еще никто точно не знал, с какой целью людей грузят в вагоны для скота. Группу евреев продержали двое суток и погнали на станцию. Ирка не смогла убежать и оказалась среди сотен людей в душном вагоне. Поезд тронулся…

Маленькое окно в крыше вагона было единственным источником света и воздуха. И единственной надеждой на спасение. Один паренек подтянулся и выбрался через него на крышу, но поезд уже набрал скорость, он попытался спрыгнуть и неудачно упал. Ирка услышала выстрелы. Другие побоялись рисковать.

Затем молодая женщина, незнакомая Ирке, тоже выпрыгнула в это окошко. Ирка решилась. Медлить нельзя было, поезд сбавлял ход, подъезжая к следующей станции. Она попросила одного из парней подтянуть ее до окна. Взрослые отговаривали. Один из знакомых отца сказал ей: «Не делай этого. А если ты погибнешь, что я скажу твоему папе после войны?» Кто мог тогда подумать, что ждет несчастных пассажиров этих поездов…

Но Ирка рискнула. После подъема на крышу уже не оставалось другого выхода, и она, зажмурившись, прыгнула вниз. Вдогонку раздались выстрелы, но охранники поезда промахнулись, а вагоны помчались дальше. А Ирка рядом с путями увидела молодого парня. Она бросилась к нему.

Очень часто человеческая судьба оказывается в чужих руках. Рулетка – встретишь ты в беде злого человека, который добьет, или доброго, который спасет. Ирке везло на добрых людей.

Не спрашивая ничего, он повел ее к себе в село. Поезд отъехал достаточно далеко от Озерян. Жил парень в деревне под Львовом. Сперва его мать думала оставить девочку ухаживать за скотом, но потом, поняв, что она еврейка, не захотела рисковать. Она накормила Ирку, дала на дорогу еды, и Болек, так звали парня, проводил ее к последним домам села, объяснив , в каком направлении двигаться и посоветовав идти по ночам, а днем прятаться в лесу.

Когда они расстались, Ирка сразу оказалась окружена толпой местных ребят, которые кричали ей «жидовка». Болек вернулся, прогнал мальчишек и решил сам проводить девочку в Озеряны. Болек останавливал крестьян с телегами, и так они добирались несколько дней до Иркиного дома. Девочка была под его защитой…

Запомнилась эта история Ирене особенно ярко, потому имела неожиданное продолжение спустя годы. Уже будучи студенткой университета в Лодзе, Ирена встретила Болека, который тоже занимался там. Он узнал ее и был очень рад встрече.

Впрочем, нужно рассказывать по порядку…

Ирена и ее родные дождались дня, когда немцы бежали и в городе укрепились советские войска. Она вышла из погреба, в котором прожила последний год перед освобождением.

Бледная, худая в заношенной одежде девушка не была похожа на пухленькую, жизнерадостную, и красивую Ирку Монис, любимую дочь благополучных родителей. Где-то далеко осталось счастливое детство, а юность ее сгорела в огне Катастрофы.

Ирена и Сабина вернулись в свой дом. Но оставаться в Озерянах было слишком больно. Все напоминало об Ицхаке и маленькой Стефе. Когда закончилась учеба в школе, Ирка и мама как польские подданные уехали в Лодзь. Там она поступила в мединститут.

Ирена рассказывает, что были у нее сомнения в выборе профессии, так как она очень увлекалась литературой и хотела учиться на филолога. Прочитав ее дневник, который девушка вела в тайнике, рассказывая не только о проходящих событиях, но давая им свою оценку, умело передавая окружающую обстановку и свое душевное состояние, можно поверить, что была бы Ирена Монис хорошим филологом.

Но мама мечтала видеть Ирку врачом, и выбор был сделан. Медицинское образование она завершила уже в Израиле, куда репатриировались с мамой в 1950 году. Ирена была в группе первых выпускников медицинского факультета молодого государства.

А затем трудная стажировка в Рош-Пине, когда молодому врачу пришлось стать специалистом во всех областях, заниматься новыми репатриантами из Йемена, людьми с совсем другим менталитетом, принимать роды на дому, так как они не соглашались ехать в больницу.

К ней приходили за советом по любому поводу. Даже курьезному. Помнит Ирка, как пришел пожилой йеменский еврей с тремя женами и просил ее выбрать за него, с какой женой ему официально зарегистрировать брак.

После стажировки Ирка некоторое время прожила в Кирьят-Яме, а затем поселилась в Хайфе. С мужем она познакомилась во время дежурства в приемном отделении больницы «Рамбам».

Молодой мужчина приехал в больницу с высокой температурой. Так они встретились, врач и пациент, связавшие навсегда свою жизнь. «Сабра» Иешуа Хес вырос в Хайфе. Через некоторое время после скромной свадьбы молодые уехали за границу. Иешуа, перспективный инженер, был посланником своей фирмы в США, Ирена эти годы работала в одной из американских больниц и продолжала совершенствовать свои знания.

Затем, вернувшись в Израиль, она более сорока лет проработала в медицинском центре «Рамбам».

Ирена и Иешуа прожили долгую и счастливую жизнь вместе, в согласии и любви. Тем тяжелее было Ирене остаться без мужа. Четыре года назад Иешуа не стало. Но есть продолжение рода Монис-Хес, их дети Амир и Идит.

Амир, как и отец работает инженером. Идит выбрала материнскую дорогу, стала врачом. Сегодня профессор Идит Матот – заведующая отделением анестезиологии, реанимации и клиники боли медицинского центра им. Сураски, более известного, как больница «Ихилов».

Выросло в семье и третье поколение врачей. Ран Матот, тот самый мальчишка, благодаря которому Ирена спустя десятки лет впервые решилась рассказать историю своей Катастрофы, изучает медицину и также выбрал стезю врача – анестезиолога.

На мой вопрос, что для нее было особо важным в работе, Ирена Монис ответила: «Мои ученики. Только не думайте, что я стояла на лекциях и читала им доклады. Мои ученики стояли около меня в операционной и учились, чтобы потом самостоятельно быть настоящими врачами. Сейчас это делает моя дочь».

А о тех сороковых-роковых Ирена сказала: «В День победы я оставила все воспоминания о войне в стороне. Все страшное и болезненное отложила в самый дальний угол памяти, чтобы начинать жизнь заново. Без папы, сестры. С мамой, которую горячо любила. Так и жила».

Только не забыла она ничего…

Хранит скатерть из родительского дома в Озерянах. А на стене в квартире Ирены висят две тарелки. Симпатичные тарелки из изящного тонкого фарфора. На них детский рисунок. Чуть большая тарелка с игривой кошечкой принадлежала Ирке,

а меньшая, на ней дети и мячик, – ее младшей сестре Стефе, которой навсегда осталось двенадцать…

Эти тарелки из пасхального сервиза семьи Монис чудом сохранила их домработница и вернула после войны.

Не забыла Ирена ничего. Спустя десятки лет она вернулась в свой городок Озеряны, поехала с двоюродным братом Ромеком, ныне членом киббуца Ган-Шмуэль, в Глибочок, где сохранился вырытый подвал, в котором они скрывались со своими мамами.

Пошла к братской могиле, где лежат все родные и друзья ее семьи. Вспомнила себя девчонкой Иркой, пишущей дневник, мечтающей выжить. Побывала в родных местах. Только давно они ей уже не родные.

Ничего больше не удерживало Ирену в Озерянах. Память можно хранить и в Хайфе. А главное, теперь вместе с ней ее хранят дети и внуки…

***

Когда материал был завершен, Ирена Монис позвонила и попросила добавить несколько слов.

Она сказала, что после нашей беседы много думает о прошлом и все более осознает, как она счастлива, что живет в стране, которая стала домом для евреев. Ирена рада, что и сын Амир и дочь Идит пять лет жизни посвятили службе в ЦАХАЛе, что она, как врач, в дни военных испытаний в Израиле смогла быть полезной своей стране. И самое важное для нее, что здесь – будущее ее внуков.

А я была рада познакомиться с этой удивительно сильной и мудрой женщиной.

И встретить у нее дома этот Закат…

Вчера на съезде израильских анестезиологов, который традиционно проходит в декабре в Тель-Авиве, героиня моего очерка, профессор Ирена Монис получила статус, которым награждают впервые. Статус специалиста, стоявшего у истоков создания израильской анестезиологии. Ирена сейчас болеет и наградной лист вручили ее дочери, профессору Идит Матот.

Лина Городецкая

linagor.wordpress.com