Читальный зал

Фрагмент обложки

Палачи и жертвы: евреи в «Большом терроре»

Тушис М. А., Золотарев В. А. Евреи в НКВД СССР, 1936-1938. Опыт биографического словаря – М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2017

Справочник «Евреи в НКВД СССР, 1936–1938» выходит в год 80-летия «Большого террора» и 100-летия Революции, поэтому заново ставит вопросы о роли евреев в ранней советской истории. Михаил Тумшис и Вадим Золотарев провели немало времени в архивах Лубянки, чтобы рассказать практически о всех видных евреях, организовавших «Большой террор» и погибших тогда же. Хотя в вводной статье авторы убедительно отрицают, что «Большой террор» якобы не сказался на отношениях евреев и советской власти, сложно отделаться от впечатления, что книга рассказывает прежде всего об этом.

Открытая Россия с разрешения издательства «Университета Дмитрия Пожарского» публикует отрывок из книги Михаила Тушиса и Вадима Золотарева «Евреи в НКВД СССР,? 1936-1938. Опыт биографического словаря».

Для большинства чекистов-евреев из рассматриваемого нами списка судьба оказалась трагичной. 99 человек (78,57%) были расстреляны, два человека (1,59%) – Г. Б. Загорский и Б. Д. Сарин – покончили жизнь самоубийством, находясь под следствием в тюремной камере. Два человека (1,59%) – Я. А. Дейч и Я. И. Серебрянский – умерли во время следствия, еще два человека (1,59%) были осуждены к различным срокам заключения. 9 человек (7,14%) покончили жизнь самоубийством (отметим, что среди самоубийц-чекистов евреи составляют подавляющее большинство) не в тюрьме, двое человек (1,59%), спасаясь от ареста, сбежали за границу – Г. С. Люшков и Л. Л. Никольский (А. М. Орлов). И только девять (7,14%) не подвергались репрессиям.

Дальнейшего изучения требует судьба начальника седьмого (ИНО) отдела ГУГБ НКВД СССР А. А. Слуцкого, который вероятнее всего был отравлен.

Касаясь судеб персон данного справочника, авторам хотелось бы отметить один интересный факт. В постсоветском обществе бытует и активно пропагандируется мнение, что в период «правления» Сталина наличие репрессированных родственников, а тем более у лиц еврейской национальности, автоматически ставило «крест» на их успешной карьере в государственном и партийном аппарате. Подобные утверждения кажутся нам несколько надуманными, и судьбы отдельных героев представленного справочника дают для этого определенные основания.

Ярким примером является жизненный путь братьев Визелей. Старший брат – Яков Визель – на момент ареста в августе 1937 года был начальником УНКВД по Приморской области и одновременно начальником ОО ГУГБ НКВД Морских сил Дальнего Востока. В августе 1937 года он как «троцкист и участник правотроцкистской организации в УНКВД по ДВК» был арестован и заключен под стражу. Дальнейшая судьба Я. С. Визеля такова: умер под следствием, по другой версии – покончил жизнь самоубийством в тюремной камере.

Совершенно иным путем пошла судьба его младшего брата – Юрия Визеля. К началу 1937 года оперуполномоченный 1-го отделения 4-го (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР, он и в дальнейшем, несмотря на наличие репрессированного брата-троцкиста, успешно делал карьеру: помощник начальника и начальник отделения 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР, с сентября 1938 года – начальник 6 отделения 2-го (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР. Великую Отечественную войну Ю. С. Визель встретил в должности начальника отделения 5 отдела УОО НКВД СССР, затем последовал перевод в органы военной контрразведки действующей армии. В конце 1942 года при участии в боях на Сталинградском фронте Визель был тяжело ранен, затем в 1943-1944 годах он – уже заместитель начальника и начальник ОКР «СмерШ» 61 гвардейской Славянской стрелковой дивизии.

Руководством ОКР «СмерШ» Ю. С. Визель характеризовался как сотрудник «...умело показывающий образцы в постановке оперативной и следственной работы по выявлению и разоблачению вражеского элемента, проникающего как в части дивизии, также и среди гражданского населения, находящегося в районе действия дивизии». «За успешное выполнение ответственных заданий Правительства» он неоднократно награждался: в 1937 году – орденом Красной Звезды, в 1940 году – орденом «знак Почета», а за годы Великой Отечественной войны – орденами Отечественной войны 2-й степени и 1-й степени (1943 и 1944 годы). Еще до войны, в 1936 году он, как и его репрессированный в дальнейшем старший брат, был удостоен знака «почетный работник ВЧК-ГПУ».

Нечто подобное мы видим и в судьбе братьев Подольских. Младший брат –Давид (по чекистскому ведомству проходил как Даниил Владимирович Орлов) – состоял на службе в органах ГБ с 1922 года. Начинал как рядовой сотрудник ГПУ УССР, 1937 год встретил и должности начальника 3-го (КРО) отдела УГБ УНКВД по Донецкой области. 17 марта 1938 года Орлов был арестован как «троцкист и активный участник троцкистской организации в УНКВД по Донецкой области», ставившей своей целью «сохранение троцкистского подполья и контрреволюционной организации правых», и в сентябре 1938 года был расстрелян в Киеве.

Старший брат – Матвей Подольский-Искра – несмотря на наличие расстрелянного брата-троцкиста, спокойно продолжал служить в органах НКВД-НКГБ. Поступивший на службу в органы «пролетарской защиты» ранее своего младшего брата (в 1920 году) и вероятнее всего приведший за собой и Давида, он в 1930 году перевелся на работу в центральный аппарат ОПТУ СССР.

В дальнейшем Матвей работал на разных должностях в ИНФОСПО ОГПУ-ГУГБ НКВД СССР. В период «Большого террора», несмотря на трагические перипетии в судьбе своего родственника, он продолжил службу в Москве: помощник начальника 14 отделения 4 (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР, с 1938 года – старший оперуполномоченный 8-го отделения 2-го (СПО) отдела ГУГБ НКВД СССР. Весь период Великой Отечественной войны М. В. Подольский-Искра работал в Москве, в центральном аппарате НКВД-НКГБ СССР, и лишь в декабре 1945 года был переведен на периферию, где возглавил наркомат госбезопасности Якутской АССР.

С приходом в МГБ нового министра – В. С. Абакумова, устроившего «чистку» ведомства, Подольский-Искра был уволен из МГБ «по компрометирующим материалам». Ему припомнили и его членство в Бунде, и наличие брата-троцкиста, расстрелянного в 1938 году. Но и увольнение из МГБ не привело к репрессиям. Удачно избежав их, он встретил 1954 год в скромной должности библиотекаря одной из библиотек Краснопресненского района Москвы.

Похожие аналогии мы встречаем в судьбах брата и сестры Гольдман, братьев Сусман. В последнем случае, несмотря на расстрелянного брата – 2-го секретаря Куйбышевского горкома ВКП(б) М. Е. Сусмана, младший брат Исаак, хоть и был уволен с работы в УГБ НКВД Белорусской ССР, но оставлен на службе в лагерных структурах ГУЛАГа НКВД. На 1939 году И. Е. Сусман – уже начальник Управления Теплоозерского ИТЛ НКВД (Еврейская АО), а затем (до 1940 года) начальник Управления Хабаровского ИТЛ НКВД. В период Великой Отечественной войны руководил рядом специальных строительств по линии НКВД и за «образцовое выполнение заданий Правительства» был награжден орденами «Знак Почета» и Ленина.

Массовые репрессии 1937–1938 года значительно снизили процент представительства евреев не только в чекистском ведомстве, но и практически во всех структурах государственной власти. Ряд российских исследователей и публицистов пытаются увидеть в этом явное проявление антисемитизма. По их мнению, Сталин и его сторонники таким путем убирали из правящего класса страны евреев-коммунистов. Авторам данной статьи кажется, что подобная трактовка донельзя упрощает причины трагических событий 1937–1938 годов, вошедших в советскую историю как «Большой террор». Мы полагаем, что евреи становились жертвами вовсе не по причине своей национальной принадлежности, а главным образом оттого, что они в 1930-е годы играли серьезную роль в системе государственного управления страной.

В ходе репрессий 1937–1938 годов произошла насильственная смена политической, технической и культурной элиты. И в истребленном высшем классе евреи составляли значительный процент. В ходе масштабных чисток старая элита была практически уничтожена и заменена новой сталинской элитой, значительно отличавшейся от прежней социальным и национальным составом и иными социально-политическими качествами. И в первую очередь тем, что она была воспитана советской властью, «...всеми своими корнями была связана с рабочим классом и крестьянством», а также с основными титульными нациями, населявшими Советский Союз – русскими, украинцами, белорусами, грузинами, армянами, азербайджанцами, казахами и так далее.

О надвигающейся «чистке» партийно-государственного аппарата Сталин говорил на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года. В своем заключительном выступлении на пленуме он заявил, что необходимо влить в командные кадры «...свежие силы, ждущие своего выдвижения, и расширять таким образом состав руководящих кадров... Людей способных, людей талантливых у нас десятки тысяч. Надо только их знать и вовремя выдвигать, чтобы они не перестаивали на старом месте и начинали гнить. Ищите да обрящете».

Вождь народов был крайне невысокого мнения о старой политико-государственной элите страны, полагая, что старые кадры «утратили свои революционные качества и склонялись к спокойной, мещанской жизни». Реальным способом укрепления своей власти для него стала масштабная кадровая революция. Благодаря ней старая элита была заменена новой. «Молодая элита» была лучше образована, энергична, свободна от комплекса революционных заслуг и ответственности за преступления и насилие периода «Великого перелома». Их жизненный опыт и быстрая карьера становились главной гарантией преданности вождю. Благодаря Сталину они получили свои высокие должности, а потому с ним связывали надежды на дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Так ротация кадров в конце 1930-х годов стала не только реальностью, но и явной необходимостью.

Можно привести еще один факт, подтверждающий надуманность концепции об антисемитизме периода «Большого террора». Вместо арестованных и расстрелянных чекистов-евреев на их место в 1937–1938 годах приходили другие чекисты, также представители еврейской нации. Так, расстрелянных чекистов еврейского происхождения из окружения Ягоды – К. В. Паукера, М. И. Гая, И. М. Островского, Л. Г. Миронова, А. Я. Лурье, 3. И. Воловича, М. С. Погребинского, Я. С. Агранова и других – сменили чекисты-»ежовцы», евреи по национальности Н, М. Курский, И. Я. Дагин, А. М. Минаев-Цикановский, М. И. Литвин, Б. Жуковский, В. Е. Цесарский, И. И. Шапиро и другие. И этот процесс был характерен как для центрального аппарата НКВД СССР, так и для большинства региональных подразделений Наркомвнудела.

Так, в Украине, после арестов евреев-чекистов из «команды» Балицкого – М. К. Александровского, С. С. Мазо, Г. А. Гришина (Клювганта), А. Б. Розанова, Я. В. Письменного, Н. Л. Рубинштейна, П. Г. Соколова-Шостака и других – освободившиеся места заняли другие чекисты уже из «команды» Леплевского, евреи по национальности – В. М. Блюман, Д. И. Джирин, М. М. Герзон, Э. А. Инсаров, С. И. Самойлов и др. После же ареста последних их место заняли евреи-чекисты из команды Успенского – А. П. Радзивиловский, С. М. Деноткин, М. А. Листенгурт, А. М. Ратынский-Футер, И. А. Шапиро, С. И. Гольдман и другие.

В декабре 1938 года в ходе партийного собрания начальник УНКВД по Киевской области капитан ГБ А. Р. Долгушев был вынужден решительно отметать обвинения в антисемитизме, которые выражались якобы в притеснении по службе чекистов-евреев. Он утверждал, что изгнание со службы было связано не с национальностью, а с наличием на большинство евреев-сотрудников НКВД компрометирующего материала. Долгушев в своем выступлении особо отметил следующий факт: до его прихода на должность в столичное УНКВД в мае 1938 года в нем было «...очень незначительное количество евреев, а сейчас в аппарате облуправления почти 50% евреев».

Аналогичным образом прошла и смена руководства в УНКВД по Ленинградской области в период 1938 года. Здесь евреев-чекистов из «команды» Заковского (Н. Е. Шапиро-Дайховский, Н. А. Фидельман, Я. Е. Перелумутр, М. И. Мигберт, М. Л. Рошаль и другие) сменили евреи-чекисты, приведенные новым начальником Управления НКВД М. И. Литвиным – А. М. Хатаневер, Л. С. Альтман, К. Б. Гейман, Н. М. Лернер, Я. А. Гозин и другие.

Несмотря на масштабные репрессии, затронувшие евреев, последние и после «Большого террора» не исчезли из управленческого класса страны. В 1939–1941 годы мы наблюдаем евреев в роли руководителей союзных наркоматов: М. М. Каганович (нарком авиационной промышленности СССР), С. С. Дукельский (нарком морского флота СССР), Б. Л. Ванников (нарком вооружения СССР), Л. М. Мехлис (нарком государственного контроля СССР), Н. А. Анцелович (нарком лесной промышленности СССР).

Определенный процент евреев (правда меньший, чем в 1930-е годы) был сохранен и в правоохранительных органах, в частности, в органах НКВД-НКГБ-МГБ. В списках личного состава НКГБ-МГБ мы находим немало евреев, в частности, генерал-лейтенантов М. И. Белкина и Л. Ф. Райхмана, генерал-майоров Г. С. Болотина (Болотина-Балясного), Д. Р. Быкова, А. М. Вула, В. Н. Гульста, И. И. Илюшина-Эдельмана, Г. Л. Корсакова, И. Я. Лоркиша, М. Л. Мичурина-Равера, Л. И. Новобратского, С. Н. Павлова, Н. И. Эйтингона.

<...> Таким образом, можем констатировать, что к началу Великой Отечественной войны евреи сохранили свое положение в системе государственного управления, но оно было ограничено той пропорцией, которую они занимали в общей численности населения Советского Союза. В конце 1930-х годов евреи продолжали играть значительную роль в государственной, социальной и культурной жизни страны, несмотря на «антисемитизм» Сталина.

openrussia.org