|
Читальный зал
Иосиф Каракис. Предположительно 1950-е годы
|
Иосиф Каракис: жизнь и книга
10.04.2017
Талант и судьба – вот что нужно, чтобы состояться в искусстве. Можно спорить, дается ли это свыше или подвластно воле самого человека, но факт, что у киевского архитектора Иосифа Каракиса (1902–1988) было и то, и другое. Классиком его считали еще при жизни, хотя никаких престижных званий – академик, лауреат, депутат и прочее, которыми были отмечены иные его коллеги, – он не имел. Максимум – звание доцента в инженерно-строительном институте.
Единственная, пожалуй, официальная награда, внесенная в послужной список, – кожаное пальто, которым архитектора наградило командование Киевского военного округа в 1931 году «за активное участие в проектировании и строительстве» Дома офицеров в Киеве. 123 Иосиф Каракис. Предположительно 1950-е годы Не знаю, тяготило ли его отсутствие формальных знаков отличия. Он был человеком философского склада и умел различать главное и наносное. Думаю, идеи Корбюзье, которыми он увлекался вплоть до середины 1970-х, занимали его намного больше.
* * *
Чем больше я размышляю об Иосифе Каракисе (а так случилось, что многие возведенные им дома в центре Киева – мои добрые «соседи» по улице и району на протяжении вот уже почти полустолетия), тем больше возникает вопросов.
Был ли он счастлив в профессии? Видимо, да. Большинство его проектов не стали «домами, не отбрасывающими тени» (наибольшей драмой архитектор считал непостроенные здания). Напротив, подавляющее большинство проектов Иосифа Юльевича были реализованы. Причем многие из них признаны в независимой Украине памятниками архитектуры. Упомянем здесь лишь киевские Центральный Дом офицеров Вооруженных Сил Украины, ресторан «Динамо», Национальный музей истории Украины, жилой дом военачальников по улице Институтской, 15–17, детский сад №1 «Орленок», а также гостиницу «Украина» в Луганске. Хотя при жизни именно из-за этих зданий – а точнее, из-за их принадлежности к конструктивизму, который однажды вышел из политической моды, но не разонравился Иосифу Каракису, – зодчий имел немало неприятностей: был заклеймен как «украинский буржуазный националист», потом – как «безродный космополит». В результате его выгнали с работы, а на имя наложили запрет. И еще долго газеты публиковали фотографии его детищ без указания фамилии автора. Хотя фамилии других архитекторов называли.
Была ли его судьба трагична? Это как посмотреть. С одной стороны, судьба большого мастера сама по себе трагична, так уж устроен этот мир. С другой – Иосифу Каракису сравнительно повезло. Он несколько лет пребывал в опале, но все же не был ни арестован, ни убит. Как-то ночью за ним приехал энкаведистский «черный ворон», и суровые товарищи в краснозвездных фуражках увезли его во тьму неизвестности, однако все завершилось сравнительно удачно. Иосиф Юльевич сумел доказать следователю, что авария, случившаяся в киевском ресторане «Динамо» (после банкета, на котором присутствовало командование Киевского военного округа, в зале то ли обвалилась штукатурка, то ли упал потолок), – не является ни терактом, ни злым умыслом архитектора. Причиной случившегося было нарушение технологии во время строительства, о чем зодчий своевременно информировал начальство, но его тогда не послушали. Каракиса отпустили.
* * *
Каждому настоящему мастеру должно повезти дважды.
Первый раз – в удачном расположении звезд на жизненном и творческом пути, при котором он смог бы реализовать свой талант в полной мере. Далеко не всем это удается. О многих потом вспоминают со вздохом: «Он был рассчитан на большее, но…» – и пауза. Эта пауза может подразумевать многое: деструктивный политический климат в стране, сложные семейные обстоятельства, неумение преодолевать житейские невзгоды, болезни, личную инертность. А то и просто отсутствие людей, которые поймут и поддержат.
Второй раз мастеру должно повезти с биографом. Человеком, который объяснит публике правила жизни своего героя, поможет понять, какие житейские голгофы пришлось преодолеть талантливому человеку. Проще говоря, выведет формулу его судьбы. И тогда у мастера начнется вторая жизнь – иногда более успешная, чем первая. Иосифу Каракису повезло. Его биографу Олегу Юнакову удалось то, что удается немногим. Многолетний кропотливый труд исследователя увенчался солидной книгой «Архитектор Иосиф Каракис. Жизнь, творчество и судьба» объемом – оцените! – 544 страницы.
Автор скрупулезно собрал воспоминания, фотографии, документы, эскизные проекты, наброски, рисунки, газетные и журнальные публикации – все то, что позволяет проследить жизненный и творческий путь архитектора. Побывал в городах, где строил И. Каракис, сфотографировал его творения. Специально для книги взял ряд интервью – например, у писателя Александра Каневского о киевском ресторане «Динамо» или у архитектора Александра Рапопорта о жилом массиве «Соцгород», построенном в Кривом Роге по проекту И.Каракиса.
Собственно, биограф обязан пройти по следам жизни своего героя и быть внимательным к мельчайшим деталям. В конечном итоге умение посмотреть на окружающий мир глазами того, чью жизнь рассказываешь другим, – ключевое. В тот момент, когда исследователю кажется, что он знает о своем герое все (ну или почти все), рука невольно тянется к перу. И вот тут вопрос – как биограф распорядится своими знаниями? Станет ли судьей герою книги? Или, наоборот, адвокатом, а то и глорификатором?
Олег Юнаков избрал самый правильный, на мой взгляд, вариант – он как бы дистанцировался от героя своего повествования: обстоятельно рассказывая о нем, не пытаясь выставлять оценки. Понятно, симпатизирует зодчему (иначе зачем писать книгу?), но сохраняет нейтральность и ничего не навязывает.
Все выводы биограф предоставляет сделать самому читателю. Лишь один раз О.Юнаков отошел от принципа нейтральности – на тех страницах, где он опровергает несправедливые упреки в адрес И.Каракиса, прозвучавшие в начале 1990-х, когда сам архитектор, уже покойный, не мог ответить клеветникам. За него это сделал биограф, опираясь на реальные факты, а не на досужие выдумки.
* * *
Книга отлично иллюстрирована – в ней более 1000 фотографий, рисунков, чертежей, набросков. Из них около 800 – из семейного архива И.Каракиса (дочь архитектора выступила редактором и научным консультантом книги). Большинство иллюстраций публикуются впервые. Автор удачно использовал старый, но доказавший свою эффективность прием – на многих страницах встык представлены архивные и современные фотографии, снятые с одной точки с интервалом в несколько десятилетий. В них – не только узнаваемость объекта, но и наглядная иллюстрация движения времени. Хороши и весьма информативны специальные вставки – изображение с расширенным текстовым комментарием. А скрупулезные ссылки на многочисленные источники информации подтверждают добротность проделанной работы.
Но особый интерес, конечно, представляют архитектурные проекты Иосифа Каракиса. Когда рассматриваешь его исходные замыслы, а потом смотришь на то, что в итоге построили, и сравниваешь с тем, как данное здание выглядит сегодня (зачастую изменены пропорции, застеклены балконы, замурованы ниши, перекрашены фасады), понимаешь, что Киев – город убитой архитектуры. Все задумывалось намного интереснее, красивее, совершеннее и по форме, и по содержанию. Например, жилой дом командного состава Киевского военного округа по Георгиевскому переулку, 2. Изначально угол здания, выходящий на Владимирскую улицу, венчала изящная аркада с четырьмя обелисками по углам и ажурная башенка (на фотографии 1950-х годов они хорошо видны). Но потом башенку с аркадами неожиданно демонтировали, обеднив внешний вид здания. Пропала элегантная «перекличка» с колокольней Софии… Правда, анекдотическая история о том, что причиной поспешного демонтажа стала якобы недалекость польского лидера Владислава Гомулки, поинтересовавшегося у Никиты Хрущева: «А что это за церквушка на крыше дома?», представляется мне очередной киевской байкой. Что неудивительно: древний город богат на подобного рода сюжеты. Как бы там ни было, прекрасную башенку разобрали. И ныне имеем то, что имеем – красивое здание, но без того утонченного изящества, которое было предложено архитектором.
Увы, в Киеве отсутствует практика достраивать здания в соответствии с первоначальным замыслом (разве что Гостиный двор является, да и то с оговорками, исключением из этого правила). А жаль. Столица Украины стала бы красивее. Уютнее, что ли. Не говоря уже о туристической ее привлекательности.
* * *
Годы послевоенной травли дались архитектору тяжело. Изгнанный отовсюду, он остался без заработка и без профессиональных перспектив. Семья перебивалась на небольшую пенсию мамы И.Каракиса. Сам он занимался тем, что вырезал трафареты, по которым его жена набивала узоры на скатертях. Готовую продукцию покупала артель, платившая за это деньги. Что ж, если страна не использует таланты своих граждан, то стоит ли удивляться тому, что рано или поздно она разваливается?
Дело ведь не только в И.Каракисе. Сколько затравленных, замученных, лишенных профессиональной реализации, а зачастую свободы, да и самой жизни, украинских писателей, художников, музыкантов, ученых… Отмечу, что опальный мэтр не жаловался на жизнь и не пытался эксплуатировать комфортный для многих образ жертвы. Житейские испытания принимал с достоинством, хотя это было непросто. «А ведь могло быть значительно хуже, – однажды сказал он своему ученику Валентину Ежову, впоследствии академику архитектуры. – Готовили Колыму. Я отделался легким испугом». Впрочем, была у Иосифа Юльевича в те годы еще одна статья дохода, до сих пор малоизвестная.
Давайте заглянем в книги по истории Киевского метрополитена. И в советских источниках, и в недавних изданиях нет упоминаний о И.Каракисе. И, судя по всему, зря. В 1952 году, когда зодчий уже находился в опале, к нему в гости вдруг пожаловал председатель Союза архитекторов УССР Григорий Головко. Явился ночью, дабы не быть замеченным коллегами – контакт с «националистом» и «космополитом» в те времена мог дорого обойтись. Гость попросил помочь с проектами станций будущей киевской подземки – как раз объявили творческий конкурс. Речь шла о «помощи» на условиях анонимности (фамилию Каракиса по понятным причинам заявить было нельзя), зато за деньги, в чем остро нуждался Иосиф Юльевич. «Я эту работу оплачу!» – подбадривал глава творческого союза.
Каракис выполнил задание. Сановный заказчик забирал чертежи также ночью – теперь он боялся еще и того, чтобы не раскрылось подлинное авторство проектов. Разработки Иосифа Юльевича представил на конкурс как свои. Правда, работу оплатил. Какие именно станции неофициально проектировал гонимый зодчий, еще предстоит уточнить. Однако круг их, похоже, можно очертить уже сегодня – Головко числится автором станций «Политехнический институт», «Святошин», «Университет». Причем фасад последней действительно напоминает творческий почерк И. Каракиса…
* * *
Архитектор был предан Киеву, это был «его» город. Он его чувствовал и понимал. Да, ему доводилось проектировать не только для Киева, но и для Харькова, Донецка, Луганска, Краматорска, Лисичанска, Северодонецка, Кривого Рога, а также для Ташкента, Махачкалы и других городов тогдашнего СССР. Однако жить, дышать, творить он мог только в Киеве – городе, говоря словами поэта, «знакомом до слез». Городе, который он полюбил – однажды и на всю жизнь. На предложение в 1953 году возглавить кафедру архитектурных конструкций во Львовской политехнике И.Каракис ответил отказом. И это после нескольких лет опалы, безработицы, безденежья… Во Львове обещали достойную зарплату и квартиру. Не поехал. Он не знал «формулу» этого города. А Киева – знал.
Чтобы оценить класс зодчего, достаточно сравнить его проектные предложения разных годов по застройке Подола, Оболони, Батыевой горы с тем, что в результате соорудили по другим проектам. Нивки, кстати, могли быть совсем иными – не в пример лучше. Особенно жалко Подола. В предложениях И.Каракиса (1966), тонко учитывающих своеобразный рельеф местности, город как бы «раскрывался» к Днепру. Сейчас же, как видим, его бездумно заслоняют от Днепра. Жаль, город мог быть красивее намного…
* * *
Иногда, листая страницы, повествующие об истории проектирования и сооружения того или иного известного здания, построенного по проекту Иосифа Каракиса, – а Олег Юнаков в своей книге уделяет много внимания этой теме! – ловишь себя на том, что хотелось бы также узнать, какие известные люди жили в этих домах. И как сложилась дальнейшая судьба самих зданий. Понимаю, что это вопросы не к биографу архитектора. Но для полноты картины этого ох как не хватает! Впрочем, любопытство насчет судьбы зданий отчасти удовлетворяет таблица «Перечень основных реализованных объектов», помещенная в конце книги. В ней представлены 59 объектов – далеко не все наследие И.Каракиса, а лишь та его часть, которую автор книги считает наиболее существенной – причем разрушенные постройки, а также искаженные здания выделены для удобства восприятия отдельными цветами.
Осталось незамеченным историками архитектуры творческое содружество Иосифа Каракиса с художницей и правозащитницей Аллой Горской. А было это в 1965 году, когда зодчий совместно с ученым-гигиенистом Семеном Познанским разработал проект экспериментальной школы. Предполагалось, что у малышей уроки будут короче, чем у старшеклассников, а перемены – чаще. Поэтому прямо из класса (опять же, экспериментальной формы – квадратной) имелся выход в отдельный внутренний дворик, где детвора могла вволю порезвиться. Все было продумано так, чтобы шум в одном локальном дворике не был слышен в остальных двориках и не мешал урокам в других классах.
Первоначально школу планировали построить в Киеве, но в итоге построили в Донецке. Несмотря на то, что «наверху» требовали на всем экономить, архитектор добился возможности художественно оформить школьное здание. Монументально-декоративные панно делала группа художников, в состав которой входили, среди прочих, Алла Горская, ее муж Виктор Зарецкий и Надежда Светличная, сестра поэта и диссидента Ивана Светличного, арестованного, кстати, в том же 1965-м.
Увы, ныне здание экспериментальной школы запущено. Сколько оно еще простоит – никто не знает… Жаль.
* * *
Отдельный интерес представляет раздел книги, повествующий об участии Иосифа Юльевича в конкурсе проектов памятника в Бабьем Яру, объявленном в 1965 году. Дело даже не в том, что именно разработка Иосифа Каракиса в соавторстве с замечательным киевским художником-графиком Зиновием Толкачевым представляется лично мне наиболее удачной.
Проблема заключается в другом: полная история сооружения самого первого памятника в Бабьем Яру (как, впрочем, и всех остальных монументов, установленных там) до сих пор не написана.
А ведь предложения на конкурс поступили от многих выдающихся архитекторов, скульпторов, художников. Была нешуточная конкуренция, кипели страсти, схлестывались мнения! В итоге нашли номенклатурное «соломоново решение»: конкурс свернули (деятелям из ЦК КПУ всюду мерещились скрытые сионисты, а потому перепуганные партийцы боялись в конкурсных проектах «неконтролируемых подтекстов») и перешли к кулуарным решениям – разработку окончательного проекта и его реализацию поручили скульптору, не принимавшему участие в конкурсе.
Эта полная загадок история еще ждет своего вдумчивого исследователя. Юнаков же пролил свет на ее часть, касающуюся трех конкурсных проектов Иосифа Каракиса. Тем более, в кулуарах поговаривали, что один из них, выполненный в содружестве со скульптором Евгением Жовнировским, жюри признало победителем.
* * *
Бывает, мастер остается в истории как автор одного-единственного произведения. За примерами далеко ходить не надо. Однако И. Каракиса благополучно миновала чаша сия. Он – автор многих знаменитых зданий. Его профессиональная репутация всегда была на высоте. Даже в годы опалы.
Хочется отметить важную особенность Иосифа Юльевича как человека и художника. Несмотря на всю сложность сталинской «расстрельной» эпохи, он не гнулся. Когда вскоре после войны начались идеологические проработки и по неписаным правилам следовало с трибуны признавать справедливость партийной критики, публично каяться, Каракис поступил по-своему. Сказал лишь, что жил и работал честно. Каяться в несуществующих грехах не стал. Чтобы так себя вести, нужно было быть очень мужественным человеком.
Возвращаясь к замечательной по содержанию книге Олега Юнакова «Архитектор Иосиф Каракис», нельзя не отметить и ее полиграфические достоинства – отличная мелованная бумага, современный дизайн, со вкусом оформленная обложка. Внушительный объем издания наглядно демонстрирует значительность творческого наследия Иосифа Каракиса, его вклада в украинскую архитектуру ХХ столетия. Единственное, о чем можно сожалеть, – это об отсутствии мемориальной доски Иосифу Каракису на фасаде дома по Рыльскому переулку, 5, в котором он жил в течение четырех с половиной десятилетий. Но это уже вопрос не к автору книги, а ко всем нам.
Станислав Цалик
gazeta.zn.ua
Наверх
|
|
