Читальный зал

Романтик здравого смысла

На 95-м году ушла из жизни Майя Иосифовна Туровская – без преувеличения критик номер один российского кино и театра, культуролог, кинодраматург, куратор выставок и ретроспектив, человек высочайшей профессиональной репутации.

Страстную романтическую увлеченность Майя Туровская сочетала с аналитическим умом. Книга о Марии Бабановой, будучи глубоким исследованием биографии и эпохи, читалась как увлекательнейший «театральный роман». Столь же мощно прозвучала книга «7 1/2, или Фильмы Андрея Тарковского». А еще одна – «Герои ''безгеройного времени''», появившаяся в 1971 году,– открыла отечественным читателям мир западной массовой культуры, освобожденный автором от обязательных в то время вульгарных идеологических толкований. Для начинающих киноведов и критиков, в том числе для автора этих строк, эти книги становились источниками вдохновения и эталонами профессионального совершенства.

Майя Туровская с самого начала отказалась от миссии «оценивать», «направлять», «определять критерии».

Политическая и моральная ангажированность шестидесятников ее почти не затронула, а внутренним критерием стал здравый смысл.
Им пронизаны ее классические статьи о фильмах «Иваново детство» и «Летят журавли», работы о Вальтере Беньямине и его концепции «уникального и тиражированного». Революционной, начиная с «пугающего» названия «Красная пустыня эротизма», была большая публикация о тетралогии Микеланджело Антониони, отразившей новый для той эпохи феномен «некоммуникабельности».

Майя Туровская как кинодраматург внесла огромный вклад в создание документального шедевра Михаила Ромма «Обыкновенный фашизм», проведя не одни сутки за отсмотром и анализом нацистской кинохроники.
А спустя два с лишним десятилетия ее участие (вместе с Юрием Ханютиным) в этой грандиозной работе откликнулось одной из первых умных перестроечных акций – разработкой программы тоталитарного кино, параллельно советского и немецкого, на Московском кинофестивале.

В середине 1990-х она стала одним из кураторов знаменитой выставки «Москва–Берлин». Немецкая культура занимала особенное место в ее исследованиях. Кропотливый труд над книгой о Брехте, предпринятый в разгар застоя, позволил Майе Туровской точнее всех других экспертов оценить проблему массовых предпочтений и массового вкуса, краеугольную для современной культурной ситуации.

Туровская уходила в сторону от своих увлечений ровно тогда, когда остальные «догоняли» предмет и он начинал становиться общим местом. А потом возвращалась, когда о нем забывали.
Когда все бросились вслед за ней «анализировать Антониони», она переключилась на изучение масскультовых моделей Ивана Пырьева. А не так давно я получил письмо от Майи Иосифовны с предложением организовать ретроспективу итальянского неореализма. Увы, не вышло, но уверен, что и эта – неожиданно банальная – идея таила секрет какой-то ведомой только ей актуальности.

Она умела говорить не только об истории – взять хоть недавнюю статью в журнале «Искусство кино» про фестиваль «Кинотавр». Приехав в кои-то веки в Сочи, чтобы посмотреть новое русское кино, Туровская отрецензировала его так, как не сумел ни один из коллег – старых, новых и сверхновых.

Когда-то говорили: если вас нет в телевизоре, значит, вас нет вообще. Потом стали требовать явки в интернете, в сетях, в Facebook, в Instagram.

Туровская повсюду «где надо» блистательно отсутствовала, но при этом постоянно и мощно возвышалась в какой-то куда более глобальной и важной сети.
Несмотря на границы возраста, Майя Туровская не принадлежала ни к какому поколению и ни к какой группировке. Она существовала вне борьбы между ними, ей не с кем было конкурировать, не было нужды ничего доказывать. О ней даже сегодня хочется говорить не в прошедшем, а в настоящем – или даже будущем – времени.

Андрей Плахов

kommersant.ru