Читальный зал

Фото dw.com.

Рассказ бывшей узницы о медицинских опытах над детьми в Освенциме

В канун 75-летия со дня освобождения Освенцима жительница Беларуси Александра Борисова поделилась с DW своими воспоминаниями о пережитом в концлагере, куда ее отправили ребенком.

83-летняя жительница Беларуси Александра Борисова – бывшая узница двух нацистских концлагерей, находившихся на территории современной Польши. В апреле 1944 года семилетняя Александра вместе с матерью попала в Освенцим. Их перевезли туда из концлагеря Майданек, который находился на окраине польского Люблина. В преддверии 75-й годовщины освобождения Освенцима Александра Борисова рассказала DW свою историю.

DW: Вы помните, как прибыли в лагерь Освенцим?

Александра Борисова: Мы не знали, куда нас везут из Майданека. Но когда мы оказались на платформах в Освенциме и увидели вышки, колючую проволоку, бараки и эсэсовцев со злыми собаками, то все стало ясно.

Мне было страшно, когда накалывали номера. Было несколько столов, мы стояли в очереди, и когда мне хотели наколоть номер, я так вертела рукой, что его накололи наискосок, и я получила по лицу. Больше у нас не было ни имен, ни фамилий. Мы стали безликими.

После этого нас погнали в баню, обработали дезраствором, подстригли наголо, дали одежду и отправили в бараки. Около месяца мы находились там вместе с родителями, а потом нас разделили. В бараке было много детей разных возрастов: мы плакали, было страшно. Меня подобрали польские девочки-подростки: они взяли меня на верхние нары, где было теплее, и подкармливали.

А потом меня забрали в другой барак. В одной его части были только еврейские дети-близнецы, а в другой – мы, дети белорусских партизан. Мы носили номера с красными треугольниками – «политические». То к еврейским детям, то к нам приходили люди в белых халатах. Нас отводили в небольшую комнату в бараке. Там стояли диван и кресла, лежали блестящие инструменты и иногда появлялся голубоватый свет. Было очень страшно. И на этот диван меня клали: то на спину, то на живот, то сажали на корточки, делали уколы, а потом сажали к стене и вставляли что-то в рот, чтобы я не могла его закрыть, и глубоко туда залезали. Для меня это была страшная процедура.

Освободили меня слабую, полуслепую и покрытую корками, как отработанный материал доктора Менгеле. После войны я очень боялась медицинских манипуляций. Я жила в деревне, и фельдшер даже не делал мне прививок от инфекционных заболеваний – до того я боялась. Он знал, что я была в лагере.

— Чем вы питались в лагере и как были одеты?

— Есть хотелось постоянно, мы голодали. Нам давали баланду, а иногда по выходным – по кусочку кровяной колбасы. Давали и целый отварной овес – нам очень хотелось есть, но мы не могли его проглотить, он был очень колючий. Мы его сосали и выплевывали. Очень редко давали по четыре маленьких картошины: их мы ели с наслаждением, чтобы продлить удовольствие.

Одеты были, на ногах были колодки. В 4 утра нас выгоняли на пересчет, это длилось часами. Было очень тяжело стоять, но все стояли, будь то дождь или снег. Рядом был еврейский барак, люди прыгали от холода: я до сих пор вижу перед глазами их стриженые головы.

— Впоследствии вы вместе с другими бывшими узниками концлагерей посещали Майданек и Освенцим. Что вы почувствовали во время своей первой поездки?

— В 1989 году нам впервые организовали поездку в Майданек. Когда мы подъезжали к лагерю, все очень волновались, переживали. Мы осмотрели бараки, сохраненный крематорий. Кому-то становилось плохо. Конечно, это всегда тяжело.

Но мы нашли в себе силы простить немецкий народ. Изначально я не могла даже слушать немецкую речь. Но прошло время, сменились поколения, и нынешнее поколение не виновато в том, что делали их деды и прадеды. И мы нашли в себе силы простить. Но забыть мы не можем.

dw.com