Читальный зал

«Литературный Грааль»: во Франции опубликовали не издававшиеся ранее рукописи Марселя Пруста

В начале апреля на полках французских магазинов появилась книга «Семьдесят пять страниц» – издательский дом Gallimard выпустил сборник уникальных, ранее не публиковавшихся рукописей Марселя Пруста. Созданные около 1908 года рукописи называют «криптой» творчества писателя при условии, что «В поисках утраченного времени» – его «собор». Книга раскрывает детали этого цикла романов и вышла тиражом в 8 тысяч экземпляров. Поиск рукописей растянулся более чем на 60 лет, а их публикация совпала с юбилеем автора – в 2021 году отмечается 150-летие со дня рождения Пруста.

В семи романах, вошедших в монументальный цикл Марселя Пруста «В поисках утраченного времени», множество персонажей. В судьбе рукописей, опубликованных издательством Gallimard под названием «Семьдесят пять страниц», действующих лиц тоже не мало. Найти эти документы мечтали многие литературоведы и исследователи с 1954 года, когда издатель Бернар де Фаллуа упомянул о них в предисловии к сборнику эссе «Против Сент-Бёва». Это упоминание осталось единственным, а существование рукописного документа, заложившего основы «В поисках утраченного времени», почти превратилось в подобие легенды, в литературную Атлантиду или прустианский Грааль.

Марсель Пруст скончался в 1922 году и оставил после себя обширные архивы. Брату писателя Роберу Прусту удалось после его смерти опубликовать три заключительные книги «В поисках утраченного времени». А после того, как в середине 1930-х не стало и Робера, документы перешли в наследство его дочери, племяннице Марселя Пруста Сюзи Мант-Пруст. Она решила открыть семейный архив для исследователей творчества дяди, а позднее, в 1962 году передала значительную часть документов в Национальную библиотеку Франции (BNF). В Фонде Пруста в BNF хранятся рукописи литератора, его заметки, сделанные еще в школьные годы, юношеские произведения, критические статьи, переводы, черновики романов и машинописные документы с правками, сделанными рукой писателя. Вот только той самой таинственной рукописи среди переданных библиотеке документов не было.

«Папка № 3»
Один из ключевых героев этой истории – Бернар де Фаллуа. До того, как в 1987 году открыть собственное издательство, а в 2012-м познакомить читателей всего мира с романом швейцарца Жоэля Диккера «Правда о деле Гарри Квеберта», де Фаллуа занимался текстами Марселя Пруста. Еще будучи студентом-филологом Сорбонны, он решил написать диссертацию по раннему творчеству писателя. По воспоминаниям самого де Фаллуа, в 1950-е годы академическая среда была слишком консервативной, потому предложенная им тема не вызвала одобрения. «Мне ответили: „Выберите лучше кого-то более известного, кого-то, чей талант не вызывает сомнений!“ Без комментариев! Но я настоял на своем», – вспоминал издатель в интервью журналу L’Express в 2013 году.

Молодой человек поделился своими планами с писателем Андре Моруа, который решил помочь и обратился к своей знакомой – Сюзи Мант-Пруст. По протекции Моруа де Фаллуа получил от нее для исследований около семи коробок уникальных документов. В их числе оказались черновики двух незавершенных произведений Марселя Пруста, и в 1952 году 26-летний де Фаллуа опубликовал в издательстве Gallimard роман «Жан Сантёй», а в 1954 году – сборник эссе «Против Сент-Бёва». Эти две публикации перевернули представление о том, как развивался творческий путь писателя.

Из вступительного слова к «Против Сент-Бёва» стало известно о том, что, по всей видимости, существовал еще один документ – «прообраз» «В поисках утраченного времени». Подтверждения этому не находилось вплоть до смерти Бернара де Фаллуа в 2018 году, когда вторую героиню истории – специалиста по творчеству Пруста Натали Мориак-Дайер – попросили изучить документы, хранившиеся у издателя. Та самая рукопись обнаружилась среди материалов, полученных де Фаллуа от Сюзи Мант-Пруст: она была убрана в старую картонную папку бордового цвета с этикеткой «Папка № 3».

До сих пор остается загадкой, как Бернар де Фаллуа «прошел мимо» этого материала и не опубликовал его сам. Говорят, что от вопросов литературоведов, с 1950-х годов интересовавшихся, не хранится ли рукопись у него, издатель неизменно уклонялся.

«Поцелуй перед сном»
В ответ на вопрос, что испытывает человек, нашедший литературный Грааль, сотрудник Национального центра научных исследований (CNRS), составитель и редактор «Семидесяти пяти страниц» Натали Мориак-Дайер смеется. «Счастливое волнение! Хочется немедленно поделиться находкой с другими поклонниками Пруста», – признается она. Для нее публикация манускрипта является еще и делом глубоко личным, семейным: по отцовской линии Натали Мориак-Дайер – внучка Нобелевского лауреата по литературе Франсуа Мориака, а по материнской – внучка Сюзи Мант-Пруст. Изначально она планировала заниматься древнегреческой словесностью, а теперь возглавляет команду прустоведов в Институте текстов и современных манускриптов.

 «Моя бабушка была племянницей Марселя Пруста. Я начала исследовать его творчество в 1986 году, когда после бабушкиной смерти мы нашли отпечатанный на машинке текст романа „Беглянка“ с рукописными исправлениями автора. Я занималась изданием этого текста и с тех пор посвятила себя изучению и публикации манускриптов Пруста. Если бы меня не подтолкнула к этому семейная находка, я бы просто не осмелилась работать над его творчеством. „Семьдесят пять страниц“ – еще один подарок. Я считаю, что мне выпала великая честь издать эти два произведения», – рассказывает Мориак-Дайер.

Она объясняет, что «Семьдесят пять страниц» – фундаментальный манускрипт, который позволяет понять истоки работы над «В поисках утраченного времени»: «До сих пор считалось, что основы цикла были заложены в критическом эссе „Против Сен-Бёва“, над которым Пруст работал с 1909 года. Этот текст довольно быстро стал мизансценой для появления персонажа, которого тогда еще звали, кстати, Марсель Пруст. Герой просыпается утром, читатель ощущает всю гамму его чувств, воспоминаний… Затем мать приносит ему газетную статью его авторства, которую он посылал в Le Figaro, и вот ее наконец-то опубликовали. После следует беседа с матерью, в которой герой упоминает о планах написать новую статью, в которой бы критиковался Сент-Бёв. Мы полагали, что именно этот эпизод стал отправной точкой „В поисках утраченного времени“, так как именно со сцены пробуждения героя начинается цикл. Однако теперь мы понимаем, что эссе „Против Сент-Бёва“ лишь заложило структуру повествования, а тематическое разнообразие, включая воспоминания о детстве или времени проведенном на море, было сформировано еще до того, как было написано эссе».

Рукопись, ставшая основой для «Семидесяти пяти страниц», – очень трогательный документ, наполненный личными впечатлениями и переживаниями Марселя Пруста. В некоторых местах манускрипта он использует настоящие имена своих матери и бабушки – Жанна и Адель, в тексте еще присутствует пока не замаскированная семейная интимность. Мать Пруста скончалась в 1905 году. Он глубоко переживал утрату и перестал писать, а вновь взялся за перо лишь в 1907 году. Тогда он написал две статьи для Le Figaro: в одной речь шла как раз о смерти матери, а в другой – о поездке загород, где тогда находился объект его романтического интереса. Эта влюбленность также возродила в нем желание писать.

Натали Мориак-Дайер отмечает тонкую биографичность рукописи: «В „Семидесяти пяти страницах“ очень ярко присутствует образ матери. Вся первая часть посвящена невыносимой разлуке с ней. В манускрипте, к примеру, есть первая версия известной сцены в Комбре из первой части романа „По направлению к Свану“ и знаменитый поцелуй на ночь – эпизод, когда месье Сван приходит на ужин, и герою приходится отправляться в кровать, не дожидаясь материнского поцелуя перед сном. Это очень трогательно еще и потому, что в черновике автор допускает аллюзию на смерть собственной матери, пишет о кошмарах, которые мучают его после утраты. Впоследствии эти фрагменты и рассуждения войдут в „В поисках утраченного времени“, но посвящены будут уже не матери, а бабушке».

«Доступ к смыслам»
Существует множество вариантов того, как можно при издании представить читателям рукописи и черновики. При подготовке «Семидесяти пяти страниц» к публикации издательство Gallimard и Натали Мориак-Дайер предпочли не включать в книгу большую часть вычеркнутых фрагментов, чтобы у читателей была возможность оценить, не отвлекаясь, насколько доступен и хорошо сконструирован текст Пруста был уже на стадии черновика.

«Помимо основной рукописи, в издание включены несколько отдельных черновиков, и в их случае я сочла правильным оставить в книге копии страниц с помарками и исправлениями самого Пруста. Мы также сохранили вычеркнутые отрывки, в которых повествуется о матери героя-рассказчика: они важны, чтоб показать, как детально Пруст работал над ними, и, конечно же, передать его чувства. Важно было показать, что это черновики, при написании которых автор продвигался, будто наощупь, пробуя различные варианты. Но издатели „Семидесяти пяти страниц“ в первую очередь хотели дать читателю доступ к смыслам произведения, поэтому в книге манускрипт несколько „отфильтрованный“. Но ведь интересно взглянуть и на рукопись в ее таинственной материальности – с помарками и исправлениями», – объясняет Мориак-Дайер.

И такая возможность представится: в 2022 году исполнится 100 лет со дня смерти Марселя Пруста. К этому событию Национальная библиотека Франции планирует организовать масштабную выставку. Натали Мориак-Дайер подчеркивает, что у нее нет официального подтверждения того, что оригинал рукописи будет среди экспонатов, однако она «очень сильно удивится», если документ не покажут на выставке. «Все же это одно из крупнейших приобретений библиотеки за последние годы», – говорит она. Сейчас эксперты библиотеки проводят реставрацию документа.

«Пруст пишет о нас»
Франсуа Мориак называл Марселя Пруста «обитаемым писателем», écrivain habitable. Он имел в виду, что Пруст – автор, к произведениям которого хочется возвращаться, писателем, в текстах которого всегда обнаруживаешь что-то новое. В его творчестве присутствуют элементы, характерные другим великим – Бодлеру, Расину, Бальзаку… По словам Натали Мориак-Дайер, вдохновляли его и русские писатели, в особенности Достоевский и Толстой, их манера выстраивать характеры персонажей, подчеркивать их неоднозначность.

Натали Мориак-Дайер считает, что «Семьдесят пять страниц» – хорошая книга для того, чтобы начать свое знакомство с творчеством писателя и с циклом «В поисках утраченного времени»: она еще не настолько сложна композиционно, она «проще», как и положено первой версии произведения искусства. Эксперт не согласна с тем, что «В поисках утраченного времени» – произведение для взрослого, опытного читателя, равно как и с тем, что для того, чтобы начать читать Пруста, стоит дождаться какого-то подходящего момента. Она рекомендует отдаться на волю случая и не считать, будто это какое-то особенно сложное чтение: «Нужно понимать, что Пруст пишет о нас, о людях: о нашем сокровенном, о наших чувствах и мыслях. Иногда бывает так, что мы даже не отдаем себе отчет в том, что нас посещают те или иные мысли, а во время чтения узнаем себя в персонажах Пруста».

«В литературе не существует универсального ключа, все слишком индивидуально и уникально. Нужно пробовать. Может, просто открыть книгу на любой странице и прочитать фрагмент. Можно попасть на очень забавный отрывок. Вопреки всеобщему мнению, в произведениях Пруста очень много забавного, он был великим комиком. К примеру, в „Под сенью девушек в цвету“ есть эпизод, в котором юноша страстно желает быть представленным девушке, проходящей мимо в сопровождении подруг. Но в тот момент, когда их все же знакомят, он специально напускает на себя равнодушный вид, отворачивается и якобы погружается в созерцание витрины магазина, чтоб продемонстрировать свое безразличие. А когда он оборачивается вновь, девушки его уже покинули. Это забавно, потому что невозможно не узнать в этом себя. Мы все ведем себя так, когда притворяемся. И многие вещи улетучиваются у нас из-под носа просто потому, что мы не смогли быть честными в моменте. Пруст очень точен в том, что касается поведения, присущего каждому из нас, когда мы претенциозны, смешны, когда мы лжем или лицемерим. При этом Прусту свойственно и всепрощение, такое глобальное человеколюбие. Мы все такие, без исключения. И он смотрит на это с живостью и без злости», – объясняет Натали Мориак-Дайер, давая понять, что главные герои не только истории о таинственной рукописи, а боовще всего творчества Марселя Пруста – его читатели.

rfi.fr