На окраине Дубровки, поселка городского типа, райцентра Дубровского района Брянской области, недалеко от проходной спиртзавода стоит небольшой памятный знак - камень с мраморной табличкой. На ней выбито: «Памяти евреев - дубровчан, заживо сожженных фашистами 23 февраля 1942 года» (на фото). Это первый в постсоветской истории памятный знак жертвам Холокоста на территории Брянской области. Сегодня он внесен в реестр памятников в Москве, Иерусалиме, Вашингтоне, Берлине.
Российское государство исторически сложилось как многонациональное. Испокон веков здесь дружно жили люди разных национальностей, не мешая друг другу исповедовать присущую тому или иному народу религию, развивать самобытную культуру. Более того, шел процесс взаимного обогащения культур. Были, конечно, и сложности, даже трагедии. Но не они определяли основное направление развития страны. Русский народ по природе своей интернационален, веротерпим, толерантен. Русский великодержавный шовинизм имел место, как правило, лишь в политической верхушке общества и государства, но не имел корней в народе.
В Дубровке изначально проживали рядом русские, евреи, белорусы, украинцы, поляки, латыши. Евреи жили здесь с момента основания поселка в 1868 году. Хотя и существовала в России черта оседлости, но военная служба, занятие ремеслом и торговлей, высшее образование позволяли преодолеть эту злополучную черту. Так, один из первых поселенцев Дубровки Иуда Борисович (Кабатчик Юдка, как его называли), открывший для строителей первой железной дороги на Брянщине кабачок «Осиновый», был на царской военной службе. Солдатская шинель и дала ему право на поселение за чертой оседлости.
Известный брянский археолог и краевед-исследователь Николай Лелянов, преподававший в Дубровской школе в середине 20-х гг., в очерке об истории поселка пишет о том, что в первые пять-десять лет существования станции Дубровка один за другим здесь начинают оседать ремесленники-евреи: портные Мескины, сапожники Каверины, шапочники Якубовичи, кузнецы Кацы, шорники Бейлины. Трудились они добросовестно, дело своё знали, местные жители их уважали. Иудеи открыли в поселке синагогу и хедер при ней.
Не обходилось, конечно, без проблем и столкновений интересов. В архиве Орловского окружного суда есть дело №795 о евреях, которые нарушили черту оседлости. Русские торговцы, купцы и мещане, торговавшие близ станции Дубровка Орловско-Витебской железной дороги, коллективно подали прокурору Орловского окружного суда заявление о том, что в Брянском уезде, т.е. вне черты оседлости, евреи: мещане Абрам Слуцкин, Берко Стесин, Лейба Эстрин, Самуил Пищик, Моисей Ревлин занимаются постоянной торговлей товарами и продуктами. Все, кроме Слуцкина, торгуют мясом, Абрам Бенисов Слуцкин (сапожник по ремеслу) торгует хлебом целыми вагонами. Моисей Гельмов Ревлин, вроде бы, является приказчиком купца Файна, но на самом деле имеет собственную торговлю. Заявление подписали: Зюков Михаил Максимович, Кирпичников Иван Васильевич, Кубекин Никита Тимофеевич, Коробовский Иван Никифорович, Черняков Петр Яковлевич, Аршинов Иван Андреевич, Федоров Василий Родионович, Фатеев Ефим Николаевич, Буравкин Иван Дмитриевич, Козявин Дмитрий Матвеевич.
Суд постановил: Слуцкина (75 лет), Стесина (59 лет), Пищика (49 лет), Эстрина (23 года) выслать за пределы Орловской губернии для передачи в местности, предназначенные для жительства евреям. Моисея Ревлина признать невиновным, так как он является приказчиком купца Файна.
Ветеран войны и труда Давид Красиков, проживающий ныне в Нью-Йорке, вспоминает: «В поселке было много еврейских семей. Количество душ в них доходило до 10 и более. В основном это мастеровые люди - ремесленники: кузнецы, портные, сапожники, часовые мастера, медники, заготовщики, мясники... Был и торговый люд - лавочники.
Надо сказать, что главы этих семейств сами работали не покладая рук. К примеру, на мельнице Гольдина хозяин, уже пожилой человек, сам производил помол. Такими же были и Сорочкин, и Мамлин, и Иттер. Только одна мельница принадлежала Рыжкову, русскому.
У моего отца была кузница на территории большого фруктового сада, расположенного по дороге в деревню Давыдчичи, что за мостиком через реку Сеща. Все наше многочисленное семейство помогало отцу в работе».
В первые годы советской власти немало евреев приняли активное участие в утверждении нового образа жизни. Именно они стояли у истоков Дубровской комсомольской организации, возникшей одной из первых на Брянщине. В комсомол вступали целыми семьями: Баровичи, Липкины, Мескины, Эстрины, Литвины, Белкины, Красиковы и другие. В 1918-1920 годах Анна Барович возглавляла районную комсомольскую организацию, которая считалась лучшей на Брянщине.
Многие евреи Дубровки добровольно ушли в Красную Армию защищать идеалы пролетарской революции. Это Григорий Барович, Эдуард Шефтель, Израиль Фридман и другие. Затем, получив образование, работали в разных отраслях народного хозяйства: к примеру, Лев Барович – в Совнаркоме, Владимир Белкин – в Госкомитете при Совете Министров СССР, Израиль Красиков - в руководстве крупного нефтяного завода в г. Горьком.
В 1924 году из 1372 человек, проживавших в Дубровке, евреи составляли более 35 процентов. В окрестностях поселка был еврейский колхоз. Правда, в 1939 году в поселке проживало уже лишь 360 евреев (8,6%).
В первые дни и месяцы Великой Отечественной войны многие евреи добровольно ушли на фронт. Под Москвой погиб Лев Барович, под Ленинградом - Борис Левитин, под Сталинградом – Ефим Якубович, под Курском сложил голову Яков Мамлин, в степях Украины – Иосиф Кац, в небе Белоруссии был сбит самолет Михаила Липкина.
Совет музея школы №1 п. Дубровка, участвуя в Международной программе «У каждого человека есть Имя», установил имена 48 евреев - дубровчан, погибших на разных фронтах в годы Великой Отечественной войны. Листы свидетельских показаний с их именами переданы на вечное хранение в Зал Имен Института Яд Вашем в Иерусалиме, откуда нам прислали благодарственное письмо.
Многие оставшиеся в Дубровке еврейские семьи успели эвакуироваться до прихода фашистов, хотя процесс эвакуации был организован местными властями плохо. Ревекка Барович впоследствии вспоминала: «Мы эвакуировались в последний момент. Сперва нас все успокаивали - отъезд будет организован. Но этим никто не занимался. 7 августа подали эшелон для зерна. Однако уже никто не хотел идти работать. Три вагона остались незагруженными. Два из них заняла сберкасса, а один отдали для жителей. Вагон брали с боем. Но мы благополучно выехали. Это спасло нас от смерти. А наши товарищи погибли...».
Шоа, Холокост, Катастрофа… Василий Гроссман говорил: «Это не смерть на войне с оружием в руках, это смерть людей, где-то оставивших дом, семью, поле, песни, книги, традицию, историю. Это убийство древа жизни… Это убийство души и тела народа… Это уничтожение народа».
Жертвами «окончательного решения еврейского вопроса» стали шесть миллионов евреев Европы, из которых 3 миллиона – наши сограждане. По данным председателя Российского Центра «Холокост» историка И.А. Альтмана, на оккупированной территории России (в ее современных границах) существовало 41 гетто в 40 населенных пунктах 12 регионов. Более 2/3 всех гетто было создано на территории трех областей России. 15 гетто, где оказалось свыше 11 тысяч узников, находились в Смоленской области; 9 гетто было создано в Псковской области (около 4 тысяч узников); 7 - в Брянской (свыше 5 тысяч узников).
Однако по данным, приведенным председателем Брянской секции Российского союза малолетних узников фашистских лагерей В.И. Афониным в книге «Эстафета детей войны детям мира», вышедшей в Брянске в 2005 году, на территории Брянщины было создано не менее 10 гетто, где содержалось свыше 11 тысяч узников. Из них только около 400 человек (менее 4%) избежали смерти. Остальные были расстреляны, либо умерли от голода, холода и истязаний.
Накануне войны на территории Брянщины в ее современных границах проживало около 30 тысяч евреев. Уничтожение их происходило в несколько этапов. Всего на территории Брянской области было уничтожено не менее 17 тыс. советских евреев. Памятник жертвам Холокоста на Брянщине был открыт на центральном кладбище города Брянска 16 сентября 2009 года.
В Дубровке из-за малого числа оставшихся в оккупации евреев гетто создано не было. В поселке по разным обстоятельствам осталось всего несколько еврейских семей.
Семья Слуцкер, которая жила на улице имени Воровского и работала в продуктовом магазине, не пожелала уехать и расстаться с домом и другой собственностью. «Как-нибудь отсидимся!» - говорил Слуцкер отъезжавшим в эвакуацию соседям.
Фашисты сразу забрали Слуцкера. Антонина Евсикова, бывшая соседка, вспоминала: «Издевались над ним сильно. Заставляли надрывно работать. А он был неумелый, к физическому труду неприспособленный. Немцы били его до тех пор, пока совсем не повалится...».
Мясник Евсей Гуревич, по воспоминаниям очевидцев, не уехал в эвакуацию потому, что был уверен в том, что все рассказы о зверствах фашистов в отношении евреев на оккупированных территориях - ложь. Он был в плену в Германии в годы Первой мировой войны и с этого момента вынес уверенность в порядочности и цивилизованности немецкого народа, давшего миру Гете, Шиллера, Канта, Бетховена.
Ревекка Верникова перед самой войной приехала в Дубровку в гости, здесь ее и застала оккупация. По семейным обстоятельствам уехать она не смогла.
Исаак Парламонов по окончании школы решил стать офицером. Он учился в военном училище в Виннице, потом его перевели в Астраханское училище, он стал лейтенантом, попал на фронт. Под Смоленском оказался в окружении, был контужен, с трудом пробрался в родные места. По словам его отца, он не ушел из поселка из-за своей любимой девушки Нины Хенкиной, остался с ней. Сгорели вместе…
У фельдшера Манукова жена, Хана Петровна, была еврейка. С ней жила ее 18-летняя дочь от первого брака – Сима Пищик. Женщины решили, что русская национальность мужа и отчима спасет их от беды. Увы, фашистов ничто не останавливало...
«С ужасом смотрела Дубровка на последний путь своих земляков-евреев, - вспоминает Мария Ивановна Лучина (Данильченкова). - Я не могла отвести глаза от своей школьной подруги Лизы Слуцкой, которая с матерью и отцом шла на Голгофу. Почему-то она надела на себя несколько теплых вещей. От этого становилось еще страшнее…».
В архивах исследовательницы партизанского движения на Брянщине Е.А. Ивановой, внучатой племянницы Ф.М. Достоевского, долгое время жившей в Дубровке, собраны воспоминания свидетелей того страшного дня в Дубровке.
«Утром 23 февраля 1942 года в 7 часов утра евреям велели собираться в дорогу и повели к спиртзаводу. У старой кузни всех скосили из автоматов. Стреляли больше по ногам, многие были еще живы. Их затащили в кузницу, облили стены бензином и подожгли. Горели еще живые люди. Стоял страшный крик. Несло невыносимым смрадом…».
«Мясник Гуревич, горевший заживо, кричал так, что этот страшный голос был слышен всей округе…».
«У русских забирали жен-евреек. Ни одна из них не вернулась…».
В Дубровке не осталось ни одного еврея…
Приведем скорбный список евреев – дубровчан, заживо сожженных нацистами 23 февраля 1942 года (их имена теперь будут вечно храниться в Зале Имен музея Яд Вашем в Иерусалиме):
1. Парламонов Исаак Григорьевич, 1920 г., лейтенант-окруженец, из Дубровки
2. Хенкина Нина, девушка – школьница
3. Гуревич Евсей Борисович, мясник, лет под 60
4. Гуревич Рахиль, его жена
5. Файбусович Зинаида Борисовна, лет 22–23, по мужу Грачёва, член партии
6. Слуцкий Анатолий Леонидович, зав. магазином в Дубровке
7. Слуцкая Софья Соломоновна, его жена
8. Слуцкая Елизавета, их дочь, девушка-школьница, лет 18
9. Манукова Хая, женщина средних лет
10. Манукова (Пищик) Сима, её дочь от первого брака с евреем
11. Шур Иосиф, старик
12. Шур Михама, его жена
Это и о наших земляках сказал поэт Б. Слуцкий:
Все сожжено: пороки с добродетелями,
И дети с престарелыми родителями.
А я стою пред тихими свидетелями
И тихо повторяю: сожжены...
В разное время были расстреляны дубровчане Верникова Ревекка, Бородулина Варвара, Бородулин Залман, Бородулина Хася, Пищик Сима, Манукова Хана, Шур Иосиф (по прозвищу Кочан), его жена Шур Михама умерла своей смертью в период оккупации. Многие наши земляки погибли в других городах и селах Советского Союза.
К сожалению, не все имена погибших евреев-дубровчан удалось восстановить по прошествии столь длительного времени. По данным, имеющимся в архиве Е.А. Ивановой, сгорело в старой кузне 8 евреев, по «Акту по произведенным немцами злодеяниям в период оккупации Дубровского района Брянской области с 10 августа 1941 года по 20 сентября 1943 года» – 12. Есть проблемы и с установлением точной даты трагедии. Так, в уже упомянутом Акте, составленном специальной комиссией 30 сентября 1945 года, указано, что трагедия произошла в Дубровке в декабре 1941 года. А в архиве Е.А. Ивановой и во всех воспоминаниях очевидцев называется дата 23 февраля 1942 года.
Установить полный список сожженных в кузне, погибших в других местах евреев-дубровчан, точную дату трагедии еще предстоит местным краеведам. Тем не менее, в ходе реализации социального проекта музея школы №1 п. Дубровка 8 мая 2002 года в поселке был открыт мемориальный знак памяти жертв Холокоста, как мы уже сказали, первый в новейшей истории Брянщины. Фотография этого памятника (автор Николай Бабаянц) висит на самом видном месте в одном из крупных музеев Берлина, рядом с фотографиями Освенцима и Заксенхаузена. Она не раз экспонировалась на различных фотовыставках (в Москве, Страсбурге и др.).
В Долине Погибших Общин музея Яд Вашем в Иерусалиме на одной из стен выбиты названия брянских городов и селений, в которых до войны были крупные еврейские общины, а в годы оккупации были созданы гетто, сооружены виселицы, горели костры из живых людей. Есть там и название нашего поселка – Дубровка…


Татьяна Жукова,
учитель истории МБОУ Дубровская №1СОШ
им. генерал-майора Никитина И.С.
п. Дубровка Брянской обл.

Анна Афонькина,
студентка Института мировой
экономики и бизнеса
Российского университета дружбы народов,
г. Москва