Праведники Народов Мира Осиповичского района (Республика Беларусь)

Лидия и Михаил Михадюк (муж и жена).
Место спасения – д. Селец Осиповичского района
Спасли детей – Лору и Олю Стоцких. 

Мать девочек Бася Стоцкая (в девичестве Лившиц) работала в д. Селец учительницей начальных классов. Жила на квартире у Лидии и Михаила Михадюк. Когда фашисты стали расстреливать евреев, она решила идти в партизаны, а детей оставила у своих хозяев. Всю войну дети прожили в этой семье. О том, что это еврейские дети, знали все жители деревни, но никто не выдал.
В одной семье сразу трем присвоено звание Праведника: Лидии Михадюк, Михаилу Михадюку, Фёдору Метлицкому. Какими же были эти люди?
В 1885 г. в д. Заполье родилась девочка – Мария Крес. Семья была зажиточная, переселенцы из Прибалтики. Дома Марию называли Матрёна, очень любили. Росла она красавицей, румянец во всю щеку – хлопцы на неё заглядывались. Родители понимали, что для девочки главное – удачно выйти замуж, и, как только нашёлся подходящий парень, отдали её в соседнюю Макаровку. Молодые жили в любви и согласии, и скоро в семье уже подрастали трое детей: Лида, Лена и Василь. Замуж Матрёна вышла очень рано, первенца – Лидочку – родила в 1900 г., когда самой было всего 15 лет. В семье был достаток, но революция 1905-1907 г.г., потом Мировая война всё изменили. Многие белорусы искали лучшей доли, вот и муж Матрёны подался на заработки в Америку, да не вернулся. Осталась молодая женщина одна с тремя детьми.
Тяжёлая доля выпала ей. Мало своих бед, так ещё немцы-оккупанты требуют то на работы выходить, то продукты отдавать. Однажды в сердцах возьми да и скажи Матрёна соседке: «Хворобу им, а не продукты». А та уж проболталась, дошёл разговор и до оккупантов. Схватили бедную женщину и повезли в Глуск – на расстрел.
А на соседнем хуторе уже давно вёл хозяйство Фёдор Метлицкий. Был он среднего роста, тёмноволосый, чем-то похожий на еврея, очень обстоятельный. Все в округе знали – золотые руки у Фёдора, да и деньги водились. Работал подрядчиком у помещика Кологривого, был грамотный, «культурный», как говорили о нём. Его дочь Ольга Вандарьева рассказала нам, что дома он учил детей грамоте: «Мы до школы умели читать, писать. У нас доска такая была, стирать и писать». Приучал он их и к чистоте: «Мать не запрещала, а отец всегда говорил: «Пошла руки мыть!» Я с котами играла, руки не мыла, а отец заставлял». Позже, когда Кологривый стал своё имущество распродавать, прикупил у него землю и Фёдор. И хоть был он уже «сталага ўзросту», как говорили в деревне (в 1918 году было ему 42 года), но семьи своей не имел. Однако давно заглядывался на красавицу Матрёну: то долги за неё заплатит, то продуктами поможет… Узнав, что арестовали женщину ни за что, помчался в Глуск. Как уж он договаривался с немцами, не известно (в семье говорят, что выкупил), да только отпустили Матрёну. Перевёз он её с детьми сначала в Фаличи, а потом забрал к себе на хутор. Вскоре и свадьбу сыграли.
Матрёна оказалась хозяйственной. Держали коров, свиней, кур, и везде она успевала. Как вспоминала в беседе с о мной её внучка Галина Камозина, даже в пожилом возрасте она содержала дом в полном порядке: «У неё был порядок во всём. Хоть ты зайди в сарай, хоть ты зайди в гумно… Вот у неё печка абы чем никогда не была завалена. Помню, мы, дети, залезем на печку, там можно было много времени провести. Мешок сахара в коробочке в кусочках, ягоды, дички насушенные. Всего было в достатке. Сама пекла хлеб. Застилала лавку чистыми рушниками и ставила такие большие хлеба, килограмма по два. А нам, детям, маленькие творожнички выпекала. У неё всегда кровати застелены, во дворе подметено, в хате подметено, исключительный порядок».
Но в 20-х годах XX в. началась коллективизация. Всем приказали вступить в колхоз, а дома перевезти в деревню. Так образовался Остров. Фёдор дом поставил на краю деревни, и половину его отдал под школу, чтобы не конфисковали.
Постепенно семья Фёдора и Матрёны увеличилась. В 1925 г. родилась Ольга (сейчас она одна проживает в д. Фаличи Стародорожского р-на), в 1929 году – Антось (он уже умер).
Дети Матрёны от первого брака жили отдельно: Лида с мужем Михалём и сыном Андреем в д. Селец в 4-х км от Дараганово, Лена с семьёй – в Макаровке, а Василь – в Гороховке. Антось и Оля – на Острове вместе с родителями.
Война обрушилась на них как гром среди ясного неба. Андрей ушёл на фронт да и сгинул бесследно, Михаль с Фёдором призыву не подлежали по возрасту, а большинство мужчин даже до военкоматов не дошли – началась вторая немецкая оккупация.
Очень скоро в Сельце узнали, что в Дараганово уничтожают евреев. А в Сельце только одна еврейская семья была. Жили они на квартире у Лидии Михадюк. Бася Моисеевна Лившиц работала учительницей в школе, там познакомилась с Сидором Стоцким, тоже учителем. Они поженились, и к началу войны у них были две девочки-погодки: Лора и Оля. В 1939 г. Сидора призвали в армию, а Бася с детьми оставалась в Сельце.
Расправа с Дарагановскими евреями напугала её ужасно. Нужно было спасаться. Уже решено: она будет искать партизан. Но как быть с детьми? Кому их оставить? Хоть Басю любили все в деревне, но брать девочек боялись: еврейки. И только Лида с Михалём сразу согласились: не бойся, с ними ничего не случится. Положившись на судьбу, ушла Бася на Остров к Метлицким, а дети остались у Михадюк.
Бася после войны вернулась в Селец, построила новую школу (все в деревне говорят – это только ее заслуга), работала в ней до пенсии. Сначала жила у Лидии, а потом переехала в построенный с помощью сына Метлицких Антося новый дом. Люди в селе говорили, что когда Бася Моисеевна построила дом, девочки с неохотой шли туда. Они всё время были у «мамы Лиды». А к маме настоящей ходили в гости.
Почему же Лидию так любили? Каким она была человеком? Вот что рассказывает о своей свекрови Зоя Константиновна Краснощёк:
«Свекровь мою очень любили в селе. Она была очень трудолюбивая, ей всё хотелось работать, чтоб у неё было хозяйство, чтоб помочь нам как-то. Она очень долго ходила в колхоз на работу, хотя Миша (сын) не разрешал ей этого. А она говорила: «Как же так, все люди идут, а ты у меня забираешь грабли, чтобы я не шла сено грести». В деревне все скажут, что Лидия Карповна была доброй души человек, спокойный, ей было всегда всё хорошо. Никаких обид на людей она не держала».

Федор Метлицкий.
Место спасения – д. Остров Осиповичского района
У Фёдора Метлицкого скрывались две еврейские семьи: Бася Моисеевна Стоцкая (до тех пор, пока не ушла в партизаны), и Эсфирь Левитина с детьми Меером и Асей.

Эсфирь Левитина жила в Дараганово с мужем Лейзером и тремя детьми: Янкелем, Меером и Асей. Вместе с ними жила русская девушка Евдокия Иванова, которая и детей смотрела, и хозяйство вела. Евдокия Андреевна и рассказала нам подробности о семье Левитиных.
Лейзер Левитин работал механиком на спиртзаводе, Эсфирь была домохозяйкой. Затем они переехали в д. Крынка, в детский санаторий. Дуся тоже пошла работать, сначала в столовую, потом на спиртзавод. Теперь она жила отдельно, только иногда навещала свою прежнюю хозяйку.
Когда началась война, Эсфирь пришла к Дусе в Ковгары и попросила вернуться. Так девушка опять оказалась у Левитиных. Евреев ещё не расстреливали, и, казалось, беда обойдёт их стороной. Но этого не случилось. В один из чёрных дней во двор дома Левитиных зашли немцы и приказали Лейзеру показать дорогу на Мезовичи. С ними пошёл и Янкель. Вот как рассказывает об этом Е. А. Иванова: «Начинается ночь, а Янкеля нет. Она плачет, и я с ней, жалею и плачу. Назавтра пришли пастухи и сказали, что коровы нашли яму, где лежали расстрелянные люди. Они сами вырыли себе яму, потом немцы замаскировали её, но коровы учуяли и нашли. Тела там так и остались. Мы боялись их забирать, только ходили близко от ямы, смотрели. Потом она попросила в Крынке, чтобы похоронили».
Но ведь верно говорят, что беда не приходит одна. Пытаясь спастись, Эсфирь, Дуся и дети переезжают в Дараганово. Но здесь уже создано гетто, и всех евреев сгоняют на Песчанку. Однажды ночью раздался стук в дверь. Эсфирь босиком, раздетая, бросилась в потайной лаз. Дети спали на печи. Дуся открыла дверь. «Где Эсфирь?» - «Не знаю, наверное, пошла в Ковгары принести хлеба для детей». Они пошарили, полазили, - с тем и ушли.
Недели через полторы приходит Матрена Метлицкая и приносит записку от Левитиной: «Дуня, ты скажи Корзунам (соседи через дорогу), хай забяруць карову, а сваю аставяць. На днях немцы ўсё забяруць. Шукай сабе места, а дзяцей, наймі падводы і прывязі мне на Востраў».
Так Эсфирь с детьми оказалась у Ф. Метлицкого.
Мы спрашивали Ольгу Фёдоровну Вандарьеву, помнит ли она, как у них появилась Левитина. Вот что она нам рассказала: «Лейзериха, как к нам пришла, купила слуцкий андарак, лапти, платок – стала бабой деревенской. Жила она у нас зиму 1941/42 г.г. С ней были четырёхлетняя дочь и мальчик. Мальчик тёмный, а девочка белого волоса. Теперь бы перекрасили, а тогда, видно, не сообразили. Батька с ними ещё до войны знался».
В конце концов решили переправить Эсфирь к партизанам. Она ушла на Глуск. Матрёна Метлицкая очень просила оставить Асю, говорила, что у них она будет в безопасности. Но как матери оставить ребёнка? Забрала Эсфирь детей с собой, да только не смогла уберечь. О том, как погиб Меер, доподлинно не известно, а вот о том, что случилось с Асей, все рассказывают одинаково.
Весной 1943 г. в отряд, где воевала Левитина, должен был прилететь самолёт «с Большой земли» и забрать детей. Всех детей собрали в доме недалеко от партизанского аэродрома. Кто-то из партизан по неосторожности оставил заряженную винтовку. Её взял мальчик, выбрал себе мишень, нажал на курок. Прозвучал выстрел – и Асеньки не стало. Как пережила мать эту потерю, неизвестно. Знаем только, что в 38 лет она стала полностью седая.
Не пощадила война и Фёдора Метлицкого. В 1943 г. перевозил вещи, ехал на подводе с Матрёной и детьми Баси. Пошёл дождь, он отправил всех вперёд пешком, а сам поехал на подводе. Разразилась гроза, и Фёдора убило молнией. Нашли его люди, собиравшие ягоды в лесу. Осталась Матрёна до конца своих дней одна.
К сожалению, и Михаил Михадюк до Победы не дожил. Он умер от тифа в конце войны. Ходил по домам, помогал больным, и заразился сам. Памятники им были поставлены сразу после смерти, конечно, сейчас в плохом состоянии. Никаких памятных табличек на них нет. Лидия прожила долгую жизнь, умерла относительно недавно. За её могилой ухаживает невестка Зоя Константиновна Краснощёк.
В 1999 г. по ходатайству Л. С. Стоцкой Лидии и Михаилу Михадюкам, Фёдору Метлицкому было присвоено звание Праведник Народов Мира.

Александра Звонник (баба Алеся).
Место спасения – д. Макаричи Стародорожского района.
Спасла мальчика Володю Свердлова, который бежал из-под расстрела в д. Крынка Осиповичского района. 

(На фото: Александра Звонник с дочерью Людой, 1947 г.)

До войны в Крынке в бывшем имении помещика Дарагана располагался детский санаторий. После начала войны фашисты там сделали детский дом, больше напоминающий концлагерь. Еврейские дети были отделены от остальных детей, а весной 1942 г. расстреляны. Бежал только Володя Свердлов, которого случайно нашла в лесу Александра. Всю войну он прожил у неё в д. Макаричи Стародорожского района.
Весна 1942 г. стала роковой для еврейских детей санатория. Их мучения наконец закончились, но это было не то, чего они ждали. Апрельской ночью в комнаты зашли полицейские и сказали, что сейчас детей переведут в другое, более спокойное место. Этот лучик света дал надежду ребятам на спасение. Но, наверное, те, кто был постарше, понимали, что это грубая ложь. Так и случилось. На краю леса за д. Крынка детей уже ждали немцы и вырытые крынковскими жителями ямы. Двое немцев подводили детей группами по 8-10 человек и бросали в яму, а третий немец из автомата расстреливал их.
Было убито 82 человека, с ними трое взрослых женщин. Среди уничтоженных были и 15 деток ясельного возраста.
К счастью, одному из приговорённых к расстрелу удалось бежать. Это был Володя Свердлов, которому в то время исполнилось 12 лет. Мальчик долго бродил по лесу. Ел первую проклюнувшуюся кислицу, иногда забредал на хутора. Раненая нога загнивала. Ходить было всё тяжелее, начинался жар. Однажды он просто упал в траву и понял, что дальше идти не сможет. Да и зачем?
И вдруг услышал ласковый голос: «Хлопчык, ты чей?» Так они встретились: еврейский мальчик Володя и белорусская женщина Александра, чтобы больше никогда не расставаться.
Потихоньку пошли в деревню. Шли целый день, и, наконец, оказались в Макаричах. Жила Александра с двумя дочерьми: старшей Настей (ей было уже 17 лет) и маленькой Марусей (позже она получила имя Людмила), которой исполнилось всего 2 месяца, когда появился Володя. Много тёплых слов о своей спасительнице сказал Владимир Семенович. Он её всегда называет «баба Алеся». Почему? Вот что говорит об этом сам Владимир Семёнович: «Она всю жизнь страдала головными болями, она даже в летнее время, в жару носила два-три платка шерстяных. Если она снимала платок, она от боли не могла ни уснуть, ничего. Она была как «баба» и вот это имя так и прижилось, хотя это была молодая женщина, очень красивая». Действительно, в ту пору ей было всего 36 лет.
Что знал о деревенской жизни 12-летний городской мальчик? Но баба Алеся всему его научила. Она говорила Володе: «Дитятко моё, в жизни надо всё уметь». Он и лапти плёл, и рожь жал, и снопы вязал, и картошку копал, и грибы собирал, дрова колол. Баба Алеся была очень работящая. Сама косила, стригла овец. Была мастерица по ткачеству. Владимир Семёнович вспоминает, что «она ткала очень много. Пряла вручную. Моя работа была обеспечить её светлом в помещении, нужно было смоляков нарубить и насушить. Лучины втыкаешь, одна сгорит, другую сажаешь, вот такое было электричество. К нам в дом собирались женщины, они пряли, человек по 15-20, в основном зимой, когда полевые работы заканчивались».
Баба Алеся отличалась художественным вкусом. Она ткала «простилки», это такие самодельные покрывала. Может и неделю над одним просидеть, но рисунок получится необыкновенный. Свои изделия не продавала, иногда только дарила кому-нибудь.
Зимой из дома почти не выходили. Одежды не было, бывало, «за жаром» даже приходилось к соседям босиком бегать. Жить было очень трудно. К 1943 году не осталось даже кур. Ели картофель, капусту, морковку, свеклу. Володе баба Алеся старалась всё лучшенькое давать. Её дочь Настя была очень этим недовольна. Часто говорила матери: «Что ты ему всё лучшее отдаёшь?» Владимир Семёнович говорит о бабе Алесе, что «человек она была замечательный. Если бы все такие были, не было бы никаких убийств, ни воровства, была бы одна доброта на Земле».
Война окончилась. Жизнь постепенно наладилась. Володя поступил в ФЗУ, отслужил в армии, женился. Но забыть бабу Алесю не мог. Сначала ездил в Макаричи один, а позже – с женой и сыном. Отпуск всегда там проводили. Как говорит Владимир Семёнович, «это моя вторая семья. Люся очень дружила с моей женой. Как приедет в гости, разговоры до утра. К бабе Алесе очень часто ездили. Я ей сделал проводку, крышу перекрыл, рубероид возил, краску, в общем, всё, что нужно. Видимо, у нас с ней одинаковая аура. Я Семёнович, и Люся Семёновна. Вот как совпало».
Судьба была благосклонна к Владимиру Семёновичу. И он отплатил ей сполна. Вся жизнь кузнеца Свердлова связана с православной церковью. Именно он выковал золотые кресты многих храмов нашей страны. Но никогда не забывал, кому он обязан своим спасением. В разговоре с корреспондентом «Советской Белоруссии» Светланой Лицкевич Владимир Семёнович сказал: «Я не виню судьбу за то, что испытала войной. Я благодарен, что увидел, какой щедрости может быть простая душа. Не многим я мог отблагодарить свою спасительницу. Да и жизни всей мало, чтоб вернуть ей то, что сделала она для меня, подобрав умирающего в лесу…»
Звание «Праведник Народов Мира» ей было присвоено в 2004 г.

Алексей Денисов.
Место спасения – г. Осиповичи.
Спас жительницу г. Осиповичи Сарру Утевскую, с которой дружила его жена Татьяна.

Работая с архивом бывшей узницы Осиповичского гетто Сарры Утевской, мы нашли её ходатайство в Яд Вашем о присвоении А. Денисову звания Праведника. Письмо не было датировано. В её же дневнике мы прочитали историю спасения: Денисов, работая в Осиповичах ветврачом, вывез за день до уничтожения Осиповичского гетто Сарру под видом своей родственницы в Старые Дороги, где уже «был решен еврейский вопрос» и их никто не знал (жена Денисова, Таня, тоже была еврейкой). Но нашелся человек, который узнал Таню. Пришлось бежать и из Старых Дорог. Утевская ушла в Быхов к свекрови (и осталась жива), а Таня – в Толочинский район, к семье мужа. В 1943 г. она, Алексей Денисов и их дочь Лиля (5 лет) были расстреляны фашистами. Уцелел только маленький сын, которого спасла мать Денисова.
Из Яд Вашем ответили, но попросили подтвердить, что Денисов действительно существовал. Дело в том, что Сарра Утевская письмо написала (в 1996 г.), но, будучи уже очень старой женщиной, не смогла собрать необходимые документы.
Что же делать? С чего начать? Мы решили обратиться в СМИ. И вот здесь нас действительно ожидала удача! С помощью сотрудников газеты «Калінкавіцкія навіны» мы нашли родного племянника Татьяны – Яна Михайловича Комиссарчика. Как оказалось, из всей большой семьи он один остался в Беларуси, а остальные уехали в Израиль. Но, к счастью, сейчас есть электронная почта. Почти каждый день на протяжении полугода (с июля по декабрь 2007 г.) шли письма из Беларуси в Израиль и обратно. Мы познакомились с родным братом Яна Романом Комиссарчиком и их двоюродной сестрой Светланой Миготиной. Они не только ответили на многие наши вопросы (например, мы узнали годы рождений Татьяны, Лили и Валерия – вот имя уцелевшего ребёнка, место учёбы и историю знакомства Тани и Лёни, и многое другое о семье Комиссарчик), но и прислали фотографии! Всё, о чем нам стало известно, мы сообщили в Яд ва-Шем.
17 декабря 2007 г. мы получили из Израиля письмо с информацией о присвоении А. Денисову звания Праведника.
В 2008 г. нам пришла еще одна важная весть. Дело в том, что мы искали и родственников самого А. Денисова. Нам очень помогали сотрудники газеты «Наша Талачыншчына», в первую очередь главный редактор В. Бирюков. Они напечатали две заметки о событиях тех далеких лет. И вот в январе 2008 г. нашлась родная племянница Алексея, дочь его брата Дмитрия Алина Жарская. Оказалось, многие известные нам факты были неточны. В первую очередь это касалось гибели семьи Денисовых. Сейчас, наконец, стали известны достоверные факты.
После бегства из Старых Дорог Татьяна пряталась в глухой деревушке в Толочинском районе Витебской области, в Барашах, у Дмитрия, брата мужа. А Леонид с детьми и матерью жил в Круглом Могилевской области. В какой-то момент Таня успокоила себя: не трогают, значит и дальше так будет. Собралась и направилась в Круглое к мужу и детям. Там и была схвачена палачами. Леонида не взяли, заведомо рассчитав, каково ему будет без них. Но не мог бросить Алексей (дома его все называли Лёня) любимую жену и детей: пошёл и сдался фашистам сам. На глазах матери Леонида, бабушки Фроси, и расстреляли их. Она так рыдала и кричала, что палачи не выдержали и бросили годовалого ребёнка ей в руки. Так Валера остался жить.
Алексею Денисову звание Праведника присвоено в 2007 г.

Нина и Кирилл Ракович (муж и жена).
Место спасения – д. Елизово Осиповичского района.
Спасли свою односельчанку Фаню Семеновну Пик и ее дочь Веру (Эру).  

(На фото: Нина и Кирилл Ракович с дочерью Аллой)

Вот что рассказала дочь Раковичей, Алла Кирилловна Шостак, об истории спасения еврейской семьи ее родителями: «Я родилась в 1927 г. в Полтавской области. Потом мы переехали в Елизово. Отец закончил Харьковский институт, и его прислали в Белоруссию работать. По национальности он белорус. Год рождения – 1899. Звали его Ракович Кирилл Алексеевич. Работал лесничим. Родом он из Любанского района. Был очень добрый, сердечный, очень любил маму. Был ей предан. Нас очень любил, мама больше наказывала, а папа нет. Непьющий был, компании не любил. В партии отец не состоял. Папа был из семьи простых колхозников.
Мама, Нина Денисовна, родилась в 1902 г. Окончила гимназию и учительствовала на Полтавщине… В Елизово до войны не работала, была домохозяйкой. Увлекалась чтением, была очень начитанная. Очень хорошо пела. Мы с ней, бывало, вдвоем как начнем петь, так у нас получалось хорошо. Преданная мужу была. Хорошая хозяйка, в доме все было. И корова была, и свиньи, все было. После войны работала делопроизводителем в лесхозе.
Я помню, мы прятали Лейберманов, Загальских, Фаню Семеновну Пик. Фаня Пик – учительница, преподавала немецкий язык. У Фани Семеновны была дочка. Звали дочку Эра, но когда немцы пришли, Фаня её переименовала в Веру. Вера была маленькая, осталась жива.
Почему мы их прятали? Папа очень был сердобольный. Переживал за них, очень жалел их. До войны они были хорошими друзьями. У нас они стали прятаться сразу после прихода немцев. Жили не в доме, а в сарае на сеновале. Соседи не знали, что они прячутся у нас. Что вы! Они никуда не выходили, тут у нас и жили. Днем были в сарае, а на ночь приходили в дом. Соседи у нас были хорошие, учителя. Я не помню, интересовались ли они нашими жильцами. А может и знали, но молчали. Люди очень хорошие были. Ну конечно, страшно. Так рисковали, так рисковали…
Папа решил подделать документы на Фаню Семеновну. Вместо еврейка написать украинка. На еврейку она мало была похожа. И потом переправить через Березину. А там Кличевский район, там партизанщина страшная была. В один прекрасный момент, это было зимой, отец достал где-то большую бочку, посадил Фаню Семеновну в эту бочку, а Верочку прикрыл сеном и так вывез их за Березину. Папа ей дал денег на дорогу, снабдил продуктами».
Фаня Пик осталась жива, и в 2001 г. представила своих спасителей к званию Праведника. В настоящее время её уже нет в живых, а дочь Вера живет в США.
К сожалению, Кирилл Ракович не дожил до дня Победы. Сражаясь в партизанах, он погиб 11 июня 1944 г. Звание Праведника присвоено в 2002 г.

Лысюк Нина.
Место спасения – д. Елизово Осиповичского района
Спасла семью Баршай – Сарру и ее детей: Бэллу и Михаила.

(На фото: Н. Лысюк (слева) и Бэлла Баршай в г. Бобруйске)

В сборе материалов о Нине Лысюк активно помогали жители Израиля — писатель и журналист Александр Баршай, а также Бэлла Баршай (умерла в 2012 г.) и ее дочь Рахель Иомдин. В Бобруйске проживает дочь Н. Лысюк — Любовь Ивановна Скавыш, и она много рассказала о своей матери и ее родных.

Закрепившись в Елизово, фашисты стали наводить тут "новый порядок". Создали полицию из местных жителей, открыли завод, магазины... Чтобы не умереть с голоду, многие жители пошли работать. Другие же затаились дома. Некоторые сразу стали создавать подпольные группы для борьбы с оккупантами. Как и в других местах, гитлеровцы почти сразу стали требовать от евреев, чтобы они нашили желтые латы и работали на немцев. Потом, для устрашения, без всякой причины вывели на луг к Березине и расстреляли пять еврейских парней. А 21 января 1942 года устроили первый погром — расстреляли 27 мужчин. Тогда погибли и отец Бэллы Баршай Иосиф, и его брат Ицхак.
Вот как описывает в своих записках эти события Михаил Баршай: "3 января, часов в восемь утра, еще было темно, в квартиру вошли двое полицейских. Короткое: "Собирайтесь!". Мать машинально спросила, не сознавая наивности вопроса: "Куда?" — "На собрание в клуб..." — и оба весело рассмеялись.
Нас — мать, отца, меня, сестру Бэллу — гнали по пустой и морозной улице. Сзади упирались дула автоматов: "Быстрее, плететесь еле-еле, жидовье!"
Нас действительно привели в клуб. Мы были последними из 56 еврейских семей поселка, согнанных сюда. Велели придвинуться к сцене, отгородили нас от зала стульями.
В страхе стояли на половине зала дети, женщины, старики. Заплакал грудной ребенок. И тут же окрик: "Или успокоишь, или — об угол!". Все знали, что такое "об угол": когда берут ребенка за ноги и с размаху бьют головой о стену. Со всех сторон зашептали молодой матери: "Успокой, успокой — нас всех здесь сейчас прикончат". Мать с отчаянием в глазах трясла ребенка, наклонялась к нему, пытаясь успокоить...
Некоторые полицаи, из молодых, прохаживаясь вдоль стульев, вдруг вскидывали автоматы, взводили затворы и направляли их в толпу. Люди в испуге шарахались, и это доставляло полицаям удовольствие. Наступил вечер. Вдруг двери распахнулись, в зал вошла большая группа немцев. Старший офицер вышел вперед, выдержал паузу и произнес: "Пойте "Интернационал"! Толпа застыла. "Пойте!" — рявкнул офицер.
Неожиданно вперед вышел Марголин — рабочий завода — и запел еврейскую песню. Песня была очень печальная, и пелось в ней о еврейской судьбе. Немцы молчали. Когда она закончилась, офицер скомандовал: "А теперь — танцуйте, живо!". Полицаи навели на нас автоматы. И люди схватились друг за друга, начали танцевать... Это был страшный танец отчаяния: старые и молодые тряслись, взявшись за руки, кто с кем, лишь бы не стоять на месте — стоявшего могли застрелить...
Наконец, офицер произнес: "Идите сегодня домой!"
И все бежали по пустым морозным улицам, плача и радуясь: "Живы! Живы!". И никто не знал, надолго ли живы — насовсем или нет. А следующий расстрел уже дышал жаром в лицо...
21 января 1942 года согнали всех мужчин поселка на окраину в ельник. Евреев было 27 человек. Их отделили, разбили на четыре партии и заставили рыть яму. Затем велели раздеться. Каждую группу подводили к яме и открывали огонь... Мой отец был в последней группе..."
Оставшиеся в живых евреи поселка стали искать спасения у знакомых и друзей. Обратиться можно было только к немногим
Среди этих людей была и учительница Нина Яковлевна Лысюк и ее семья. Их нельзя назвать коренными жителями поселка, они появились в Елизово незадолго до войны. Как рассказывает Л.И.Скавыш, родители ее матери родом с Украины. Семья была зажиточная, бабушка даже содержала в Одессе ресторан. Но началась индустриализация, потом коллективизация...
Боясь раскулачивания, они подались подальше от родных мест, в тихую Беларусь. Сначала поселились в Минске, Нина с братом Федором окончили педучилище. Узнав, что в Елизово строится новый завод, переехали сюда: на большой стройке легче затеряться. Отец, Яков Лысюк, стал ра¬ботать агрономом, Нина — учительницей в местной школе. Вскоре она вышла замуж за красивого статного парня Ивана Цыгунчика, работавшего охранником на мосту через Березину. В 1940 г. у них родилась дочь Любаша.
Нельзя сказать, что эта семья отлично прижилась в поселке. Якова считали неуживчивым, угрюмым человеком. Особенно резко он отзывался о евреях: "Вот эти жиды, что им делать на заводе? Вечно лезут не в свое дело!". Елизовские дети его боялись.
Строгой женщиной была и Нина Яковлевна. Бэллу Баршай она учила с 1 по 4 класс. Та вспоминает, что дети побаивались учительницу за строгость, но очень уважали за справедливость. Дочь Люба тоже говорит, что "мама была властная женщина: если она сказала, так и должно быть. Была очень серьезная. Ни танцевать, ни петь — она это не любила. Как Васса Железнова, да..."
Накануне войны в Елизово вообще появилось много новых людей: ехали работать на завод. Переехали сюда из Свислочи с четырьмя детьми и Баршаи. Иосиф работал на стеклозаводе охранником, Сарра вела домашнее хозяйство. А поскольку она хорошо шила, то часто обшивала своих соседок. Среди ее клиенток была и Нина Лысюк. А когда дети стали у нее учиться, женщины сблизились еще больше.
Невозможно не согласиться с Александром Баршаем, который пишет: "Воистину, нужна была война, чтобы обнажить звериное начало в бывших соседях, сослуживцах, односельчанах, а порой и друзьях-товарищах. Но та же война в иных людях выявила и беспримерное благородство, честь, гражданское мужество. Такой, например, оказалась сельская учительница Нина Яковлевна Лысюк. В то время, как многие ее односельчане выдавали евреев немцам за мешок муки или несколько бутылок водки, она спасла семью Баршай в самый критический момент их жизни".
Вот как рассказывает об этом Л.И.Скавыш: "Это было на первый день Пасхи. И они сказали всем евреям прийти в школу. С собой взять только самое необходимое. Что самое необходимое? Документы, ценности. Они, немцы, прекрасно это знали. И вот идут они гуськом мимо нашего дома. Первый идет Миша. А дедушка мой у калитки стоял и курил. И мама вышла. Миша и говорит ей: "Нина Яковлевна, они нас будут расстреливать». Дедушка поворачивается к маме и говорит: «Нина, не знаю, как там с бабами поступят, но этого пацана нельзя, чтоб немцы расстреляли. Самый умный парень". И говорит ему: "Иди в хату быстренько, чтоб никто не видел". А тут идет Бэлла: "Нина Яковлевна, что нам делать?". Ей говорят: "Беги скорей в сарай, заложим дровами". Они — в сарай, их дровами там бабушка заложила, все-все... А тут и мама их идет. А с мамой их мои родители тоже очень хорошо были. Ей тоже говорят: "Идите и вы, что уже будет, то и будет".
Дом, в котором жил Лысюк, был на две половины. И во второй жила семья полицая. Ему и в голову не пришло, что тот самый Яков, который, казалось бы, ненавидел евреев, может прятать их у себя дома.
5 апреля 1942 г. в поселке был очередной погром. Не найдя в доме Сарру с детьми, полицаи изумились. Перевернули весь поселок, не стали проверять только у Якова Лысюка: он был вне подозрений. Полицаи удалились, а в это время Нина Яковлевна вместе с отцом подняла доски пола, и в образовавшуюся узкую нишу между лагами втиснулись Сарра Борисовна, Бэлла и Миша. Несколько дней они пролежали под полом, где не только невозможно было повернуться, но трудно было даже дышать, особенно маме, которая страдала от астмы. По ночам, правда, Лысюк выпускала своих "подпольщиков" подышать воздухом. Долго держать евреев у себя Нина Яковлевна не могла: за стеной жил полицай. Тогда она перевела семью Баршай в сарай. Там на земляном полу стояла вода, которая ночью подмерзала, а днем оттаивала. Бэлла и сейчас с содроганием вспоминает, как полицай, допытывавшийся у Нины, кто и куда спрятал жидовскую семью Баршаев, стоял прямо у дверей сарая, а они сидели внутри, затаив дыхание. Нина в мусорном ведре — якобы шла на помойку — приносила им картошку, помидоры, капусту, другие продукты.
Несколько раз по ночам к сараю подходили полицаи, прислушивались, принюхивались, и тогда Баршаи сидели, не дыша, и молили Бога о спасении. А тут еще жена полицая, что жил во второй половине дома, стала донимать Нину Яковлевну: чего это, мол, она так часто в сарай бегает. Оставаться дальше у доброй женщины, подвергавшей смертельной опасности не только себя, но отца и двух своих детей, было невозможно, надо было уходить.
За помощью Яков обратился к поселковцу Николаю Аверченко, который и вывез Сарру с детьми к р. Березине. Оттуда они с большими трудностями переправились в Кличевские леса, к партизанам.
Звание Праведника Народов Мира Н. Лысюк присвоено в 1994 году.

Из восьми Праведников нашего района пять (Метлицкий Фёдор, Михадюк Лидия и Михаил, Ракович Кирилл и Нина) похоронены на территории Осиповичского района. Остальные – в других районах: А. Звонник – в д. Макаричи Стародорожского района, Н. Лысюк – в Бобруйске.

Н.Л. Цыганок, учитель истории и обществоведения СШ № 2 г. Осиповичи Могилевской области, Республика Беларусь.
В. Новик – студентка Белорусского государственного экономического университета (г. Минск),
В. Зайцева – студентка Гомельского государственного университета им. Ф. Скорины (г. Гомель).