Память о брянцах-героях Второй мировой войны в Израиле (по страницам воспоминаний ветеранов)

Оглавление

1. Исповедь партизана (Судьба брянского партизана Григория Черномордика в его книге «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах»)
2. «Сквозь тернии и розы» (Судьба ветерана Второй мировой войны, участника итальянского Сопротивления Зиновия Лейкина: по страницам мемуаров)
3. «Пятый пункт» (Судьба партизана Абрама Генькина в его книге «Записки партизана»)
4. Заключение
5. Список источников

Введение

Прошло уже более 65 лет с того дня, когда закончилась Великая Отечественная война, но интерес к ее истории не ослабевает, а, скорее, усиливается.
Тема войны представляет интерес по нескольким причинам. Во-первых, Великая Отечественная война, без сомнения, главное событие в истории XX века. А это значит, что каждый человек, ощущающий себя гражданином своей страны, должен хорошо знать историю той великой войны и уметь извлекать из нее конструктивные уроки. Во-вторых, совсем не хочется жить иванами, родства не помнящими, оторвавшись от родовых корней, не ощущая себя звеном единой семьи, которая имеет свою историю, свое прошлое и, безусловно, свое будущее. Мы, живущие ныне, хранители исторической памяти страны. Мы - та нить, которая связывает прошлое, настоящее и будущее в единый процесс жизни семьи, жизни страны, жизни человечества.
Мы поставили своей целью изучить вопрос о том, как в Израиле хранят память о наших земляках-брянцах, ветеранах Великой Отечественной войны. Для исследования были взяты три судьбы фронтовиков и партизан, рассмотренных сквозь призму их личных воспоминаний – Григория Черномордика («Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах»), Зиновия Лейкина («Скозь тернии и розы») и Абрама Генькина («Записки партизана»).
Эту идею нам подсказал наш друг, израильский историк, публицист, переводчик, представитель НПЦ «Холокост» в Израиле Григорий Рейхман, который и снабдил нас материалами для работы. Его собственные статьи также легли в основу нашего исследования. Благодаря Григорию Рейхману мы обрели первый опыт международного интеллектуального сотрудничества.
В настоящее время существуют горы литературы о Великой Отечественной войне, написано немало воспоминаний непосредственных ее участников: от маршалов до рядовых. Но можем ли мы сказать, что знаем историю нацистского оккупационного режима, подлинную историю партизанского движения, особенно на этапе его возникновения, историю коллаборационизма? Любой серьезный исследователь ответит на этот вопрос отрицательно. Во времена советской власти объективное изучение этих вопросов было невозможно по идеологическим соображениям. Правда, был период горбачевско-ельцинской России, когда архивы открыли для исследователей, а идеологическую заданность сняли. Но период этот продлился недолго. Поэтому надо согласиться с теми историками, которые говорят о том, что многие периоды нашей отечественной истории, и история Великой Отечественной войны в том числе, слабо изучены или мифологизированы.
Появление в свет воспоминаний Черномордика, Лейкина и Генькина это, безусловно, прорыв в описании подлинной истории минувшей войны. Они станут бесценным историческим источником для исследователей. Мы сделали первую попытку прочтения воспоминаний наших земляков, написанных ими в Израиле, на их малой родине.

1. Исповедь партизана
(Судьба брянского партизана Григория Черномордика в его книге «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах»)

В 1998 году в газете «Новости недели» («Еврейский камертон») была опубликована глава под названием «Десять суток плена» из готовившейся к изданию автобиографической повести жителя израильского поселка Бне-Айш Григория Черномордика «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах». Публикацию подготовил издатель будущей книги Григорий Розинский. Спустя год книга «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах» вышла благодаря помощи Президентского фонда и местной власти поселка.
В 2000 году, за три года до смерти Г. Черномордика, израильский историк, публицист, переводчик, представитель НПЦ «Холокост» в Израиле Григорий Рейхман в газете концерна «Новости» «Время» (приложение «Калейдоскоп») опубликовал рецензию на его книгу. В 2010 году рецензия перепечатана с согласия автора (в сокращении) некоторыми российскими изданиями.
О «нетипичности» судьбы 17-летнего партизана указывает в своей монографии «Жертвы ненависти» российский историк Илья Альтман, дважды ссылаясь на книгу, поступившую в библиотеку Центра «Холокост».
Коротко представим героя войны с Брянщины Г.Б. Черномордика. Григорий Борисович Черномордик – боец разведвзвода 991-го стрелкового полка 258-й стрелковой дивизии, военнопленный в течение 10 дней, партизан – пулеметчик 5-й Воргинской партизанской бригады имени С. Лазо, затем командир группы захвата разведвзвода 4-го танкового батальона 36-й штурмовой бригады. Пять раз был ранен, награжден тремя боевыми орденами и 15 медалями.
Григорий Черномордик (Прил.1) родился в Новороссийске, но детство провел в деревне Прыща Клетнянского района Орловской (ныне Брянской) области. Когда-то Клетня и окружающие ее деревни входили в черту оседлости, поэтому здесь стали селиться еврейские семьи; туда переехал и дед Григория - Моисей Черномордик. Дед работал сапожником и его профессию унаследовали сыновья: Давид, Макс и отец Григория - Борис. Только самый младший брат отца, Яков, работал закройщиком.
Отец Григория, Борис Моисеевич Черномордик, воевал на Первой мировой войне, вернулся с фронта Георгиевским кавалером, с двумя тяжелыми ранениями и отравленный газами.
В 1940 году Григорий Черномордик окончил школу-семилетку и уехал учиться в ФЗУ (фабрично-заводское училище) в город Бежицу. Началась Великая Отечественная война. В конце июня 1200 ремесленников отправили в лес копать противотанковый ров. Здесь собрали много людей, но было мало порядка. На группу из сорока ребят, будущих токарей, выдали всего 10 лопат, которые все время гнулись и ломались, и их приходилось постоянно чинить. Еще хуже дело обстояло с питанием: имелась крупа, которую не в чем было варить. На третьи сутки от голода ремесленники уже еле таскали ноги. Через десять дней их, измученных голодом и тяжелой работой, привезли назад в училище и тех, кто был покрепче, распределили по цехам военных заводов.
Фронт подходил к Брянску и Бежице, через города пошел вал беженцев и отступающая армия. Ремесленное училище готовили к эвакуации в Новосибирск. Три друга: семнадцатилетние Григорий Черномордик и Исаак Гусаков, а также шестнадцатилетний Костя Веселов решили уйти в партизанский отряд, который собирался в родной деревне Черномордика Прыща. Ночью собрали свои узелки, спустились по трубе с этажа общежития наружу, отправились на вокзал и поехали в сторону Клетни. Поезд прошел несколько остановок и встал, дальше пускали только воинские эшелоны. Утром седьмого августа 1941 года беглецы подошли к станции Жуковка, откуда ветка шла на Клетню.
На подходе к мосту ребята нарвались на военных разведчиков. После допроса им предложили вступить добровольцами в их полк. Так трое необученных военному делу пацанов стали полковыми разведчиками 991-го стрелкового полка 258-й стрелковой дивизии. Вооружение взвода полковой пешей разведки состояло из винтовок-«трехлинеек» с трехгранным штыком, десятизарядных полуавтоматических винтовок СВТ и одного ручного пулемета Дегтярева.
Положение на фронте ухудшалось. Во время осеннего отступления пропали без вести, а, скорее всего, погибли друзья Григория, а он сам оказался в немецком плену, в колонне, которую гнали на Запад. Ослабевших от голода и ран немцы расстреливали, как и тех, кто пытался помочь товарищам. Попав в пересыльный лагерь в Жиздре, в 70 километрах от Брянска, Черномордик принял решение бежать. Промедление было равносильно смерти: в лагере уже начали составляться списки командиров, коммунистов и евреев.
Побег удался. Черномордик пробыл в плену десять суток. Но через три года после войны «деятели СМЕРШа» регулярно, каждые две недели, а позже - раз в два-три месяца, будут ночью присылать за ним машину с конвоем из двух автоматчиков. Под конвоем увозили и допрашивали всю ночь напролет. Допытывались: какое задание получил в плену? Кавалер трех орденов, включая орден Славы, пять раз раненый в боях - немецкий агент?! Утром отпускали, а через пару недель все повторялось. Продолжалась эта пытка вплоть до смерти Сталина…
Быть беглым военнопленным тяжело, но быть при этом еще и евреем - тяжело вдвойне. «Опасность я чувствовал на расстоянии. Какой-то животный инстинкт заставлял меня быть осторожным, путать следы, кружить, отходить, не считаясь с километрами… К этому времени я поневоле стал усваивать волчьи повадки - не стаи, а волка-одиночки. Спать в лесу под деревом, голодать сутками, а если представлялась возможность, наедаться в запас, чувствовать приближение опасности и уходить, исчезать, как тень...», - пишет автор в главе «Одинокий волк.
Школьные учителя и товарищи в родной деревне Прыще, куда привел Григория путь беглеца, вели себя по-разному: одни выжидали, другие хотели схватить и выдать немцам, а третьи, которых было немного, старались предупредить его об опасности, помочь. В Прыще он узнал, что осиротел: его родные, отец, мать, сестра Сарра и брат Исаак, успели покинуть деревню и добраться до Клетни, но там, по всей вероятности, и погибли.
29 ноября 1941 года Григорий Черномордик вступил в партизанский отряд под командованием Анатолия Ивановича Азернова, впоследствии он влился в 5-ю Воргинскую бригаду имени Сергея Лазо.
5-я Воргинская партизанская бригада начала свою историю в ноябре 1941 года в Ельнинском районе Смоленской области. В приказе главнокомандующего партизанским движением К.Е. Ворошилова № 0056 от 25 октября 1942 г. читаем: «I. В целях улучшения оперативного руководства партизанские отряды, входящие в Клетнянский оперативный центр, свести в 5 партизанских бригад: I, П, III, IV - Клетнянские бригады и Воргинскую партизанскую бригаду. II. Воргинскую партизанскую бригаду сформировать из состава отряда Кезикова Г.И. Командиром бригады назначить старшего политрука Кезикова Г.И., комиссаром бригады Шараева Н.С., начальником штаба капитана Клюева В.П. Партизанскую бригаду дислоцировать в лесах пос. Ворги (22 км южнее города Рославля)» .
Историк Г. Рейман в своей рецензии на книгу Г. Черномордика совершенно справедливо пишет: «Листая, страницу за страницей, книгу Черномордика, на примере одного, отдельно взятого отряда Анатолия Азернова, в который попал Григорий, состоявшего поначалу из окруженцев, военнопленных и местных жителей, можно проследить в динамике развитие партизанского движения в целом регионе. Мы получаем представление не только о масштабности боевых операций отряда, выросшего в бригаду, но о тех, кто находился в рядах народных мстителей, о далеко неоднозначной духовно-нравственной атмосфере, царившей в отряде. Ведь приходили-то в партизанские отряды не только настоящие патриоты, народные мстители, для которых лозунг «смерть немецким оккупантам!» и вооруженная борьба с гитлеровцами стали смыслом существования, но и те, кто до поры-до времени выжидал «благоприятного момента», будучи «привязанным» к дому» .
Григорий Черномордик прямо и открыто говорит о том, что в отряды попадали и «трусы, сволочи и предатели, желавшие отмыть руки от крови во время победоносного шествия Красной Армии, спасая свою шкуру от суда и возмездия». Были и бандиты, грабители, мародеры, любители легкой наживы, с которыми быстро расправлялись в отряде. Были палачи и садисты, как взводный Григория, донской казак Мишка Хохлов.
Далеко не в каждой книге, посвященной партизанской борьбе, можно встретить не то что описание, но даже просто упоминание об имевших место внутренних разборках между бойцами и командирами, приводивших, как правило, к смертельному исходу. Григорий Черномордик, поклявшийся на могилах своих боевых товарищей рассказать правду, не скрыл от нас истину, и за эту правду, какой бы жестокой она ни была, мы должны быть ему благодарны.
Партизан Григорий Черномордик рисковал жизнью ежедневно: в открытом бою с немецкими карателями и местными полицаями в разведке, когда одно неосторожное слово или движение были чреваты гибелью. День ото дня росло число зарубок на прикладе его винтовки - по количеству истребленных фашистов. «В свои семнадцать лет я стал орудием мести святой и беспощадной. За безвинную и безвременную смерть близких и родных мне людей, за леденящие душу облавы карателей, за гибель сотен тысяч людей, которых я не знал. И этот счет я не считаю оплаченным до сих пор. Перед Богом и людьми клянусь, что я не был убийцей!.. Мы были ожесточены до предела и беспощадны в бою. Нас не миловали - и от нас пощады не ждали. На первых порах я содрогался от того, что приходилось делать, но потом убивал, добивал раненых – за отца, за мать, за сестру, брата, за хату, превращенную в пепел. И такой счет велся каждым. Поэтому неустанно жгла нас жажда мести...»
Бои 1942-1943 годов в немецком окружении, прорыв из кольца блокады Григорий Черномордик называет «наш Сталинград». Партизан Черномордик в своих мемуарах рассказывает об участии бригады в «рельсовой войне» в самый разгар Курской битвы. Только их Воргинская бригада за летние месяцы 1943 года пустила под откос 70 немецких эшелонов и один расстреляла.
А ведь рядом, нередко вместе с Воргинской бригадой имени Сергея Лазо действовали Первая, Вторая, Третья и Четвертая Клетнянские бригады, много отдельных отрядов по 200-300 человек. Неудивительно, что против партизанских бригад немецкое командование вынуждено было отвлекать не только вспомогательные полицейские батальоны, но и регулярные войска с фронта. Как стало известно впоследствии, против партизан действовала 110-я пехотная дивизия, усиленная танками, артиллерией, авиацией, общей численностью не менее 100 тысяч человек.
5-я Воргинская партизанская бригада имени С. Лазо провела немало успешных боевых операций. Среди них разгром немецкого гарнизона в селе Разрытое Ершического района 1.09.42 г. В ходе операции убито 35 немцев и полицаев. Разгром немецкого гарнизона на станции Понятовка Шумяческого района 15.10.42 г. 14 партизанских пулеметных расчетов, в том числе и Григория Черномордика, расстреляли идущий на фронт немецкий эшелон с живой силой и техникой, уничтожив при этом свыше 1000 гитлеровских солдат и офицеров.
Самой крупной операцией бригады был разгром прифронтовой базы немецко-фашистских войск на станции Пригорье 5.11.42 г. Во время налета партизан было уничтожено: 17 самолетов, эшелон с 40 бронетягачами, 2 вагона с боеприпасами, 2 цистерны с горючим, 13 автомашин, 6 двухместных мотоциклов, 8 велосипедов, склады с продовольствием и военным обмундированием, мельница с локомобилем, взорвана водокачка, выведен из строя узел связи, подорваны 5 железнодорожных стрелок и 2 семафора, убито 370 немецких солдат и офицеров. Потери бригады составили: убитыми 27 человек, ранеными 35 .
20 сентября 1943 года в лагерь 5-й Воргинской бригады им. С. Лазо прибыл командир 42-го пехотного полка, который поздравил партизан с боевыми успехами и освобождением оккупированной территории. После митинга был получен приказ № 0207 командующего войсками 50-й армии генерал-лейтенанта Болдина о расформировании Воргинской партизанской бригады, которая насчитывала в своих рядах 3870 человек. Весь личный состав, вооружение и хозяйство были переданы в 58-й армейский запасной стрелковый полк с последующим укомплектованием войск 50-й армии.
Григорий Черномордик попал в маршевый батальон, а оттуда в 36-ю штурмовую «панцирную» бригаду, во взвод батальонной разведки. При выполнении очередного разведзадания он получил тяжелое ранение: были перебиты обе ноги. После полугодового лечения в госпитале Черномордика «комиссовали» и отправили в нестроевую часть, а откуда окончательно демобилизовали в марте 1946 года.
Годом позже он женился и переехал из Новороссийска в Краснодар, где завершала учебу в педагогическом институте жена. Получил специальность жестянщика. А в вечернее время, без отрыва от производства, учился, и получил диплом - механик по холодильным установкам и пневмооборудованию.
В 1994 году семья Черномордик уехала в Израиль. К сожалению, вскоре после выхода книги «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах» ее автор Григорий Черномордик умер в возрасте 81 года. Но живет его подвиг, Великая Победа, завоеванная им и его товарищами, поколением Победителей, живет память и правда.
В своей рецензии на книгу воспоминаний Г. Черномордика Григорий Рейхман приводит отзывы о ней профессиональных историков, ветеранов войны,
деятелей культуры. Все эти отзывы не просто положительные, а уважительно-восторженные. И дело не в том, что написана она на достаточно высоком литературном уровне, но в самом содержании книги, в той неприкрытой, голой и нелицеприятной правде о жизни и быте советских партизан, которую доверил Григорий Черномордик своим читателям. Такой правдивой книги о действиях советских партизан, написанной сами участником партизанского движения, еще не было.
«Автор сказал правду о партизанском быте, о разгуле террора вследствие всеобщей подозрительности, мстительности и жестокости - это тоже часть партизанской жизни, скрываемая даже сегодня… Без такой книги, мне кажется, невозможно подлинное исследование партизанского движения и психологии поведения человека на войне...», - таково мнение научного сотрудника Института Яд Вашем, доктора истории Арона Шнеера.
«Я восхищен и глубоко тронут прочитанным... От первого лица Григорий Черномордик рисует перед нами истинную картину того грозного, крайне тяжелого и героического времени... Попав в плен к немцам, он, еврей, которому грозит верная смерть, не теряет самообладания и бежит... Очень правдиво описана Григорием партизанская жизнь, он показывает ее нам, как в документальном кино, реально и без прикрас...» - пишет подполковник Советской Армии Адольф Трайбер .
«Воспоминания Григория Черномордика оглушают своей жестокой, воспаленной правдой», - таково впечатление архитектора Генриха Александровича. «Он воевал за честь своей многострадальной нации, за память погибших родных и просто за право жить на этой земле...»
Подводя итоги, скажем, что воспоминания Г.Б. Черномордика «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах» - уникальный исторический источник по истории партизанского движения на Брянщине, подобного которому еще не было в нашей историографии. Мы благодарны всем, причастным к появлению этой книги в Израиле. И, конечно, мы в вечном долгу перед ее автором, героем войны Григорием Борисовичем Черномордиком, имя и подвиг которого вернулись на родную землю, и теперь, хочется верить, уже не будут забыты никогда.

2. «Сквозь тернии и розы»
(Судьба ветерана Второй мировой войны, участника итальянского Сопротивления Зиновия Лейкина: по страницам мемуаров)

«Да, силен человек!» - так назвала свою публикацию бывшая фронтовая медсестра Дора Немировская, посвятив ее другому уроженцу Брянщины, ныне живущему в Израиле Зиновию Лейкину. Ему, как музыканту во главе хора ветеранов Гиватаима, также посвящен ряд публикаций и в газете «Вести» .
«Сквозь тернии и розы» - так называется книга мемуаров уроженца Брянщины, бывшего фронтовика Зиновия Лейбовича Лейкина, которая существуют пока только в рукописи и размещена в Интернете на сайте Берковича. Ветеран прислал нам эту рукопись в надежде, что она найдет на его малой родине своего читателя. И нам удалось опубликовать отрывки из его воспоминаний в книге «Мы помним… 1941», которая вышла в начале 2012 года в Туле.
Судьба Лейкина чем-то напоминает судьбу Черномордика. Оба провели свое детство на Брянщине. Оба потеряли в огне Холокоста близких родственников. Оба вели кровопролитные бои с врагом на передовой. Оба были ранены. Оба оказались в фашистском плену. Оба нашли в себе силы сопротивляться: один сражался в партизанском отряде в Брянских лесах, другой стал участникам итальянского Сопротивления. Оба творчески работали после войны, были счастливы в семьях. Оба оказались в Израиле в 90-е годы, и здесь тоже нашли себя. Оба оставили уникальные книги воспоминаний о себе и о стране.
Зиновий Лейбович Лейкин (Прил.2) родился 8 октября 1924 года в старинном городке Стародуб, в настоящее время – Брянской области. Когда-то город входил в Черниговскую губернию Украины, затем – в Гомельскую губернию Белоруссии. Отец его работал слесарем, а по вечерам подрабатывал игрой на скрипке в кино. Он организовал трио: две скрипки и фортепиано, которое сопровождало демонстрацию немого кино. С пяти лет мальчик учился музыке. В 8 классе он уже возглавлял школьный оркестр струнных инструментов. Мечтал поступить в консерваторию, но началась война.
В начале июля 1941 года при Стародубском городском отделении милиции организовали истребительный батальон для борьбы с диверсантами. Как активный комсомолец и патриот, Лейкин одним из первых вступил в этот батальон. Бойцам выдали винтовки, несколько раз вывозили пострелять. Жили на казарменном положении.
Фашисты вошли в город неожиданно. Отец и два брата Зиновия Лейкина, как и многие другие евреи города, были расстреляны немцами.
Истребительный батальон так и не смог стать реальной боевой единицей. Лейкин с матерью попадает в эвакуацию в Чимкент, где он работал на строительстве химзавода. Был рубщиком железа и молотобойцем. Потом был переведен на работы по установке системы парового отопления, где приходилось таскать на спине двенадцатисекционные батареи. Был избран комсоргом завода без освобождения от работы.
Где-то с середины января 1942 года рядом со стройкой начала формироваться воинская часть, состоящая в основном из казахов. Лейкин вновь, в который уже раз, пишет заявление с просьбой отправить его на фронт. Тогда ему было 17 лет. Несовершеннолетних в армию не брали. Однако ему удалось уговорить начальника штаба взять его в воинскую часть для работы в оркестре. Через две недели пришёл приказ об отправке на фронт. Политрук батальона узнал о его комсомольской должности на заводе и организовал собрание, на котором Лейкина выбрали комсоргом.
Поначалу на их участке фронта было спокойно. Занимались повседневными работами: ходили на стрельбище, проводили политзанятия. В середине июня 1942 года немцы начали предпринимать активные действия. В боях дивизия была разбита. Оставшиеся в живых выходили из окружения. Зиновий Лейбович вспоминает: «Нас, бойцов 102-й дивизии, собралось шесть человек, пятеро были членами партии, я – комсомольцем. Решили держаться вместе и идти к Дону. По дороге на Ростов двигались разрозненные группы бойцов, большие и малые… В один из дней мы шли дорогой вдоль берега Донца и попали под очередную бомбёжку. Что творилось на дороге, нельзя описать словами. Помимо множества убитых, на земле лежало много бойцов с отсечёнными осколками бомб руками или ногами, умоляющих пристрелить их. Медработников почти не было. Все искали пути бегства из-за боязни повторных налётов. После этой бомбёжки мы старались по большим дорогам не идти. Больше – просёлочными. Как ни старались двигаться быстро, немцы опережали нас. Днём прятались, отдыхали в посадках, оврагах, ночью двигались на восток. Нам хотелось выйти из окружения к своим» .
Свой последний бой Лейкин дал под населённым пунктом Хутор Весёлый, где был контужен. Без сознания находился более 5 часов. 28 июля 1942 года он оказался в фашистском плену.
Он прошел несколько пересыльных лагерей: Новошахтинский, Таганрогский, Петровский (Донецкий). Вот как описывает З.Л. Лейкин свой первый лагерь и трагедию евреев-военнопленных: «В лагере было несколько деревянных бараков, в которых размещалось большое число военнопленных. Но находиться там было нестерпимо: клопы, блохи, вши заедали людей. Большинство всё время проводили на воздухе, но это не помогало. Трава, росшая здесь, к знойному августу тысячью ног была растоптана в пыль. А в этой пыли роились мириады крупных блох, клещей в добавление к страданиям обовшивевших из-за отсутствия самых элементарных гигиенических и санитарных условий.
Всё это время нас ничем не кормили. Питались, если можно так выразиться, тем, что бросали сердобольные люди по пути в лагерь или через его ограждение. Что ухватишь – то и твоё.
Недалеко от ворот лагеря была огорожена колючей проволокой площадь в 25 квадратных метров, покрытая «крышей» из колючей проволоки на высоте около 70-ти сантиметров. В этой клетке сидели 20-30 евреев-военнопленных. Подняться в этой клетке было невозможно.
Ежедневно и на целый день немцы выдавали нашим длинные заострённые палки, с тем, чтоб сквозь проволоку клетки колоть тех, кто там сидит. Отказывающихся это делать немцы избивали. Но были и такие, кто с желанием и наслаждением брал эти палки и измывался над несчастными.
Если мы иногда могли перехватить кусок пищи, попить воды, то евреям, сидящим в клетке, не давали ни есть, ни пить. Иногда, раз в день, немцы шлангом обливали их водой. На эту экзекуцию невозможно было смотреть. Люди пытались схватить хоть каплю воды. Особенно тяжко доставалось одному лейтенанту-политруку с типично еврейской внешностью. Он сидел там в полной форме. Так многие подонки из военнопленных старались палками попасть именно в него. Доводили его до жуткого состояния... Даже сейчас я не в силах вспоминать эту картину, тем более описать. Так продолжалось целую неделю. Потом их вывели за ограду лагеря, заставили вырыть яму и расстреляли» .
В Петровском (Донецком) лагере кое-кто стал подозревать, что Лейкин - еврей. Пришлось взять себе другое имя: Зиновий Лейбович Лейкин стал Леонидом Алексеевичем Михайловым. Потом был Никопольский лагерь и страшный тиф.
В июне 1943 году небольшую группу военнопленных построили в колонну, погрузили в вагоны и вывезли в лагерь «Шварцвальд» под Берлином, а через неделю – в Италию, в город Милан.
Здесь вместе с товарищами Николаем Линником и Иваном Белоконем Лейкин становится участником итальянского движения Сопротивления. Их привлекли к работе бывшие жители Ленинграда Максим Молинари и его дочь Инна. Их предки были подданными Италии, в России жили со времён Петра Первого, не меняя своего подданства. На основании указа Советского правительства в отношении граждан вражеских государств их семья была выслана из Советского Союза. И здесь, в Италии, не держа никакого зла на СССР, они активно боролись с фашизмом.
Через некоторое время Лейкина перевели в лагерь у города Модэна, в Аппенинских горах. «В лагере был плац, огороженный, залитый асфальтом. На этот плац заводили одновременно человек двадцать. Заставляли надевать на ноги новые немецкие сапоги на номер меньше размера ног. На плечи – вещмешок с камнями весом 25-30 килограмм. Гоняли несчастных по плацу до изнеможения. Кто не выдерживал, того избивали. Продолжалось это какое-то определённое время, после которого меняли людей. И так – каждый день. Делалось это для того, чтобы разносить эти сапоги и выдать немецким солдатам уже разношенные» .
Из этого лагеря Лейкину с несколькими товарищами удалось совершить побег и уйти в Швейцарию. Далее беглецы планировали уйти в Югославию, в партизанскую армию Тито, но не получилось. Вернулись в Италию, где Лейкин попал в партизанский отряд, который дислоцировался между Лаго ди Комо и Лаго ди Мачжоре.
Лейкин вспоминает: «Первое время нам не предлагали участвовать в операциях отряда, а потом нам самим стало неудобно сидеть целыми днями без дела. Стали просить задействовать нас в операциях отряда. Так по одному, по двое нас включали в группы, выходящие на боевые задания. Первый раз меня взяли на операцию по уничтожению двойного агента, проживавшего в ближайшем городке (сожалею, забыл его название; когда вернулся в Советский Союз, в фильтрационном лагере на госпроверке имя городка я называл). Со временем в нас поверили, и мы стали постоянными участниками проводившихся операций. Они проходили не каждый день, и не каждый в них участвовал. Никогда не выходили на дело всем отрядом, в полном составе.
Вооружён отряд был неплохо. Оружие, боеприпасы, консервы иногда нам сбрасывали английские самолёты. Автоматы были сработаны грубо, но в боях были безотказными. В арсенале отряда было несколько миномётов, пулемётов, в основном – лёгкое оружие» .
Русскоязычных в этом итальянском отряде было 16 человек: двенадцать – русские военнопленные, пришедшие из Швейцарии, и четверо – поляки, которые неплохо говорили по-русски.
В боях погибло много итальянских борцов с фашизмом и боевые товарищи Лейкина: Дмитрий Михайлов, Василий Дегтярёв, Валентин Радкевич, Александр Ванеев и другие. Оставшиеся в живых опять ушли в Швейцарию, а оттуда во Францию.
Ветеран вспоминает: «В конце июля или в начале августа 1944 года мы пересекли швейцарско-французскую границу в районе Гренобля, на участке уже освобождённой французскими партизанскими отрядами. Мы шли по городу Греноблю строем в количестве 75 человек во главе с майором Грибалёвым под самодельным красным знаменем с песней «От края и до края, от моря и до моря», в которой запевали бывший солист Сталинградской оперетты и я. Мы шли по городу и пели с таким воодушевлением, что прохожие оглядывались, и, слыша, что мы русские, улыбались нам и хлопали как своим освободителям. В то время российских, вернее сказать, советских людей встречали с любовью, настолько они были популярны.
Нас расположили в военных казармах, где уже собралось много вооружённых людей, в основном русских, участников французского Сопротивления из многих отрядов Гренобльского округа. Среди них особо выделялся молодой парень с французским орденом на полувоенной форме. Позже мы узнали, что это был бывший лётчик, советский лейтенант, сбитый где-то над Германией, пленённый, бежавший из лагеря во Францию и организовавший партизанский отряд, с большим успехом действовавший в Гренобльском округе. Орден он получил за пленение немецких генерала и полковника, автомашину которых марки «Линкольн» оставил себе. Фамилия его была Суворов. Думаю, это – псевдоним.
Через пару дней после прибытия всех выстроили в казарменном дворе. Собралось не менее 1000 человек. На крыльцо вышли французские генералы и стали призывать вступить в иностранные легионы. Обещали хорошую жизнь, хорошую зарплату. При этом предупреждали, что всех, кто возвращается в Советский Союз, ожидает лагерь или ссылка в Сибирь, потому что там нас считают изменниками Родины. Предложили подумать, взвесить и записаться, куда кто хочет. На раздумья дали одну неделю. Больше никакого давления со стороны французов и кого бы то ни было не ощущалось. Через неделю оказалось, что почти все приняли предложение вступить в иностранные легионы. Вернуться в Союз решили около 150 человек, в их числе и я» .
Возвращение на Родину было долгим и трудным: через Италию, Египет, Палестину, Ирак, Иран. А потом – обычный путь военнопленных: фильтрационный лагерь, куда Лейкин попал в сентябре 1944 года. Тяжелая работа на шахте, проверки, допросы… Лейкина спас его талант музыканта: в 1946 году его отправляют в Киев дослуживать в армию, в оркестр.
С 1948 года Лейкин жил и работал в Клинцах, где создал несколько замечательных хоровых коллективов. Коллективы под руководством Зиновия Лейкина выступали с концертами в Псковской, Ярославской, Волгоградской, Костромской областях, в Минске, Чернигове, Ворошиловграде, Могскве, Ленинграде, Одессе. В 1976 и 1978 годах выезжали в Болгарию, в 1980 году – в Польшу.
В 1987 году З.Л. Лейкин получил звание Заслуженного работника культуры РСФСР. Через два года он переехал в Москву. С 1991 года живет в Израиле.
С 1993 года хор «Оптимисты» города Гиватайма под руководством Заслуженного работника культуры России, трубача, аккордеониста, профессионального хормейстера, лауреата нескольких всесоюзных конкурсов Зиновия Лейбовича Лейкина начал выступать перед ветеранами и жителями Гиватайма и других городов Израиля.
Подводя итоги, скажем, что судьба Зиновия Лейбовича Лейкина сложна, во многом трагична, и в то же время оптимистична, полна мужества, силы духа и творчества.
Сегодня мы занимаемся восстановлением документов об участии ветерана в Движении Сопротивления. Следует отметить, что имеется лишь одно тому «косвенное свидетельство» – протокол допроса Лейкина представителями КГБ о пребывании в плену и об участии в Сопротивлении. Оно, как мы выяснили, находится в архивах ФСБ Брянской области. Надеемся получить этот документ, что даст шанс возможность возбудить ходатайство перед зарубежными инстанциями о награждении З. Лейкина наградами Италии как участника Сопротивлении.

3. «Пятый пункт»
(Судьба партизана Абрама Генькина в его книге «Записки партизана»)

Совсем недавно израильское издательство «Достояние» подготовило к печати воспоминания партизана Клетнянских лесов Абрама Генькина «Записки партизана». Следует отметить, что рукопись Генькина привезла в Израиль и издала спустя 20 лет после смерти отца дочь Ада.
Партизанское движение на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории СССР в годы Великой Отечественной войны – мощный фактор победы над врагом. Размах партизанской борьбы был особенно широк на Брянщине, в знаменитых Брянских лесах, и в соседней Белоруссии.
О борьбе советских партизан за прошедшие с той поры десятилетия, написаны сотни книг, тысячи статей. Кажется, что еще можно сказать? На самом же деле подлинная история партизанского движения еще так и не написана. Советская историография грешила идеологической ангажированностью. История партизанской борьбы, написанная в то время, это сплошь героика: описание тяжелых боев, личных подвигов бойцов и командиров отрядов и бригад, крупных побед лесных мстителей, которые совершались ими под руководством комиссаров. Никто не оспаривает этих нелегких побед, отваги, храбрости и мужества партизан. Это было бы глупо и подло. Но повседневная жизнь партизан была гораздо более многоплановой и, конечно, много сложнее и противоречивее, чем об этом писали советские историки и публицисты.
Почему на первых порах действия партизан были малоэффективны, а первые отряды нередко рассыпались? Почему во многих населенных пунктах первые оставленные там подпольщики почти сразу провалились? Почему отсиживались в «примаках» у деревенских женщин окруженцы, рядовые бойцы и офицеры, часто до лета 1942 года, а то и дольше? Как складывались отношения между окруженцами и партизанами из местных жителей? Между командирами и комиссарами? Между партизанами и местным населением? Как строилась повседневная жизнь партизанских отрядов? Насколько оправданы были многочисленные жертвы из числа женщин, детей, стариков, уничтоженных карателями в ответ на часто небольшие по масштабу вылазки партизан? Почему оказалось немало тех, кто так или иначе оказывал помощь оккупантам? Каковы истинные мотивы коллаборационизма? Ответов на эти и многие другие вопросы мы не найдем в советской историографии.
Да и сегодня, к сожалению, не так много правдивых книг о партизанской войне. До сих пор эта тема во многих регионах носит идеологическую окраску в ущерб исторической истине. Недавно на встрече с ветеранами в ответ на фразу моей учительницы о том, что только сейчас историки и ветераны стали говорить всю правду о военном прошлом, один из партизан Клетнянских лесов сказал: «Нет, к сожалению, не всю правду даже сейчас. Может быть, лет через 10-20 после нашего ухода…»
Поэтому появление в печати таких честных, правдивых книг о войне, как воспоминания Григория Черномордика «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах» и «Записки партизана» Абрама Генькина трудно переоценить. О партизанской жизни пишут те, кто лично проживал ее на протяжении 2,5 лет, вынося все тяготы, преодолевая все трудности, не просто выживая, а нанося урон врагу. Боль, страх, ненависть, любовь, героизм, предательство – пережили все. И выстояли. И победили. Они имеют право говорить о том времени. Говорить все, что думают. Без прикрас. Не оглядываясь на то, что это кому-то не нравится.
Абрам Лазаревич Генькин (Прил.3) родился в 1905 году в местечке Хотимск Хотимского района Могилевской области Белоруссии. С 14 лет работал в сельхозартели. В 1927 году был мобилизован в Красную Армию. Окончил военную школу, был командиром взвода. В 1929 году демобилизовался. Работал в системе Осовиахима. Был председателем райсовета Хотимска и Кричева до 1933 года. Потом как 25-тысячник был направлен партией на решение вопросов коллективизации и борьбы с кулачеством. Работал председателем Костюковичского сельсовета Кричевского района.
В 1937 году окончил Высшую школу Осовиахима в Москве и был направлен на должность начальника ПВО Могилевской области. В 1939 году вновь мобилизован в Красную Армию. Участвовал в походе в Западную Белоруссию, установлении советской власти в Литве, в советско-финляндской войне 1939-1940 гг. В апреле 1941 года был демобилизован.
В начале Великой Отечественной войны по указанию М.И. Калинина был оставлен на оккупированной территории Белоруссии для подпольной партийной работы. В октябре 1941 года в районе Хотимска отряд Генькина активно взаимодействовал с отрядом «Митя» легендарного чекиста Дмитрия Медведева, который дал высокую оценку деятельности местных партизан. Уже в этот начальный период партизаны проводили активные диверсионные действия по минированию железных и шоссейных дорог .
Весь период оккупации Абрам Генькин активно участвовал в партизанском движении в Белоруссии и на прилегающей к ней территории Брянщины, в знаменитых Клетнянских лесах. Разведка, создание агентуры, организация диверсий на железных и шоссейных дорогах, налеты на немецкие гарнизоны и штабы – все это есть в послужном списке партизана А.Л. Генькина.
В одном из боев Абрам Генькин был тяжело ранен в ногу, стал инвалидом войны. За мужество, отвагу и героизм партизан Генькин был награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, многими медалями. По словам его дочери, за личные боевые подвиги он был представлен к званию Героя Советского Союза. Но подвел пятый пункт…
Кстати, любой взявший в руки книгу воспоминаний Генькина, увидит, сколько там еврейских имен и фамилий. Евреи принимали активнейшее участие в партизанской борьбе, хотя, как мы знаем, командиры не очень любили принимать их в свои отряды. Книга Абрама Генькина еще раз убедительно доказывает всю несостоятельность и подлость утверждений о том, что евреи воевали лишь в Ташкенте.
После окончания войны А.Л. Генькин работал в горкоме партии, затем – секретарем партийной организации обувной фабрики. Досрочно вышел на пенсию. Активно занимался общественной работой. Умер ветеран войны в 1986 году.
Книга воспоминаний Абрама Генькина - замечательный исторический источник для изучения партизанского движения. История военного прошлого нашей страны еще не написана, но книга А.Л. Генькина «Записки партизана» существенно дополняет наши знания о том героическом и трагическом времени. Она еще раз подчеркивает, что без общих страданий, бед, сражений солдат, партизан, тружеников тыла всех народов Советского Союза и наших союзников не было бы и нашей общей Победы.

Заключение

Подведем некоторые итоги. Память о героях Великой Отечественной войны-наших земляках, уроженцах Брянщины, потомки хранят не только на малой родине, не только в России, но и далеко за ее пределами. Не является исключением и Израиль.
В разные годы в Израиль уехало немало бывших граждан СССР, активных участников минувшей войны. Они организовали свои ветеранские организации, издают свои газеты, создают музеи, публикуют воспоминания в газетах, журналах, книгах. День Победы отмечается в Израиле как праздника всего Еврейского государства, с шествиями ветеранов, встречами, концертами, салютом.
Живут в Израиле и брянцы. Сегодня мы рассказали о судьбах трех наших земляков сквозь призму их личных воспоминаний. Это Григорий Борисович Черномордик, фронтовик и партизан, автор книги «Возмездие. 22 месяца в Брянских лесах»; Зиновий Лейбович Лейкин, фронтовик, участник итальянского Сопротивления, автор книги «Сквозь тернии и розы»; Абрам Лазаревич Генькин, фронтовик и партизан, автор книги «Записки партизана».
Их судьбы очень похожи. Гибель близких, фронт, партизанская деятельность, ранения, инвалидность… У Черномордика и Лейкина еще и плен, побег… И, конечно, беспредельное личное мужество, отвага, героизм. И такая же беспредельная честность по отношению к себе, своим боевым товарищам, своему прошлому и прошлому своей страны.
Книги этих ветеранов Второй мировой войны – бесценный исторический источник для всех исследователей, для всех тех, кому дорога история страны, кто не хочет быть иванами, родства не помнящими, кто устал от идеологически ангажированной литературы о войне. Со страниц книг наших ветеранов к нам пришла настоящая правда о войне. Мы будем изучать ее. И помнить, кому обязаны своей жизнью и обретением исторической истины.