Сейчас в Израиле проживает около миллиона выходцев из Советского Союза. Наша соотечественница Наталья Борисовна Дивинская уехала из Петропавловска на постоянное жительство в Израиль в 1992 году.

– Честно говоря, до этого у меня и в мыслях не было, что я когда-нибудь покину Казахстан, – рассказывает она. – Никаких ущемлений своих прав я не чувствовала, ну, разве что не приняли когда-то в московскую аспирантуру. Когда в 1990 году была в Канаде, то родственники отца (они уехали туда в 1925 году из Украины) предлагали остаться, но я даже и слушать их не стала. Как же?! У меня же студенты в Казахстане, куда я от них?

Наталья оканчивала оркестровое отделение Всероссийского института культуры в Москве. Работала в Чимкенте, Караганде, но как специалист состоялась в Петропавловске. Была там заведующей кафедрой на музыкальном факультете пединститута им. Ушинского, за совокупность научных работ без защиты кандидатской получила звание доцента.

– Вместе со своими студентами по результатам собранных в фольклорных экспедициях материалов я выпустили 16 книг, – с гордостью говорит она.

В Израиль Наталья приехала с 14-летней дочкой и престарелой матерью. На внезапный переезд Наталья решилась почти сразу после приезда из Канады.

– По пути домой мы заехали в Москву. И моя в ту пору 12-летняя дочь потребовала, чтобы я показала ей ту самую «нехорошую квартиру», что описана в романе «Мастер и Маргарита», – она тогда увлекалась Булгаковым. Квартиру мы с ней нашли, а потом я ей предложила показать центр города. Когда пришли на Арбат, у дочери глаза стали расширяться от ужаса – общество «Память» развесило там антисемитские лозунги. Первая мысль: куда же я привезла своего ребенка, и что ее ждет в этой стране? И в этот же день пошла в голландское посольство (тогда Израиль представляла эта страна) и подала документы на выезд. Вполне возможно, что не будь того случайного эпизода, мы никуда бы и не уехали. А тут сразу вспомнился отец. После войны он не смог жить в Украине, откуда был родом. Пусть это нашей семьи не коснулось, но ему здесь все напоминало о жесточайших страданиях и несчастьях, которым подвергся его народ.

В стране в те годы – в начале 90-х – очень страшный момент был: неизвестно, что будет с институтом – выживет-не выживет, продукты с прилавков магазинов почти исчезли. После благополучной Канады эта неопределенность особенно бросалась в глаза.

В начале 90-х, по словам Натальи, по 10 тыс. человек сходили каждый день с трапов самолетов в стране величиной всего с одну из областей Казахстана. Министерство абсорбции, которое принимало репатриантов, было просто в отчаянии.

– Оно не знало, куда девать людей, – вспоминает она. – В гостиницах в одном номере селили по три семьи. Это был ужас! Представьте себе человека, приехавшего в чужую страну без денег, без языка и с профессией, с которой здесь делать нечего. Положение усугублялось тем, что мы прилетели в четверг, а в пятницу и в субботу в Израиле ничего не работает. У мамы поднялось давление, у дочки – температура, я – в растерянности… Кое-как дождались воскресенья. Я пошла в министерство с вопросом: что мне делать дальше? Нас переместили в другую гостиницу, потом в третью… Остановились надолго (на несколько лет) вместе с другими репатриантами в гостинице «Дипломат». А потом устроились кто как смог – одни получили государственную квартиру, другие уехали из Иерусалима в города поменьше. Я купила квартиру, то есть это только называется «купила» – 15 лет подряд выплачиваю ссуду. Мне уже 66 лет, но до заслуженного отдыха еще далеко – квартира только через 12 лет будет моей. У дочери (она дизайнер) уже своя семья, она растит 15-летнюю дочь.

В 1992 году Наталья была одной из тех, кто инициировал создание общины, объединяющей выходцев из Казахстана. Она вначале называлась обществом дружбы, в общину превратилось тогда, когда репатрианты поняли: имея содружество, легче отстаивать свои права.

– Нашу общину я организовала как общество дружбы «Израиль – Казахстан», – продолжает Наталья. – Сейчас у нас 32 отделения по стране. Позже мы поменяли название – стали международной организацией выходцев из Казахстана и Центральной Азии. Тому была причина: кроме казахстанцев к нам начали приходить бывшие жители Киргизии, Узбекистана и даже Африки. До приезда в Израиль мы и не представляли, что среди евреев окажутся выходцы из Ирана, Ирака, Эфиопии, Марокко. Турции, Индии… Поэтому говорить об одной ментальности, одних и тех же представлениях о жизни не приходилось. А ведь не секрет: когда человек кардинально меняет обстановку, то ему проще начать новую жизнь, если он имеет возможность общаться с людьми, имеющими те же самые культурные коды и привычки.

Кому-то это может показаться прихотью, капризом, но тем не менее репатрианты объединялись в числе прочего и по общим вкусовым привычкам и пристрастиям, а по большому счету общины потому и стали создаваться, что люди не готовы были расстаться с привычным укладом жизни. Многие из тех, кто эмигрировал в начале 90-х и даже в конце 70-х, до сих пор по праздникам носят национальную одежду, бережно хранят привезенные из дому инструменты – карнай, сырнай, домбру, аккордеон, кобыз...

Если говорить о том, как вписывались репатрианты в общественную жизнь Израиля, то особенно тяжело приходилось людям так называемых интеллигентных профессий. Девяносто процентов приехавших в Израиль из бывшего Советского Союза в 90-е годы имели высшее образование. Устроить такое количество русскоговорящих музыкантов, врачей, артистов маленькая страна была не в состоянии, к тому же многие специальности (к ним, например, относились представители советского топ-менеджмента вроде начальника главка) оказались здесь просто невостребованными.

Есть и еще ряд причин, почему эмигранты всегда оказываются в более сложных условиях. Во-первых, люди среднего возраста плохо осваивают язык, чтобы претендовать на какой-то значимый в обществе статус. Во-вторых, не все из них получают пенсию, которую заработали в той стране, откуда приехали. Тем, кто не успел встать на ноги, государство платит прожиточный минимум.

– Легко провести аналогию с таким элементом советской жизни, как прописка по лимиту, – говорит друг Натальи, экс-москвич Миша. – То есть за койко-место в общежитии московский горсовет нанимал провинциалов на те работы, на которые москвичи не претендовали. Мы в Иерусалиме тоже на положении лимитчиков. Тех, кто сразу нашел себя в этой стране, – единицы. Масса людей – бывших инженеров, учителей, врачей – начинали здесь с уборки улиц и квартир, санитарами в больницах, домах для престарелых…

Как это ни парадоксально, из невостребованных, на первый взгляд, специалистов неплохо устроились те, кто преподавал в Союзе историю партии или ходил в партийных или комсомольских боссах. Часть из них устроилась в Музей катастрофы европейского еврейства, но большинство партийных деятелей перековалось в религиозных лидеров…

– Это не шутка, да и, по сути, здесь ничего особенного нет, – считает Миша. – Дело в том, что в такой идеологизированной стране, как Советский Союз, специалистам «небытового» профиля легче всего было проявить себя по партийной линии. Когда идеология рухнула, эти люди, обладая динамичным аналитическим складом ума, ушли в коммерческие структуры или в банки. Те же, кто попал сюда, быстро поняли, что единственная идеология, на которой можно обеспечить себе комфортный быт, – иудаизм.

– Когда я впервые открыла свой внутренний израильский паспорт, первое, что сказала: это вообще когда-нибудь можно будет прочитать? – говорит Наталья, вспоминая первые годы жизни здесь. – Людям было невероятно тяжело, поэтому часть вернулась назад, а часть смирилась со многими потерями. Эмиграция есть эмиграция.

Очень нелегко пришлось подросткам: прибыв в страну в самом проблемном возрасте – 14–15 лет, они вынуждены были пойти в школу, где был для них чужим не только язык обучения. Доходило до смешного. Здесь у школьников форма одежды свободная, подчеркнуто небрежная. Дети, прибывшие из Союза, очень выделялись. Социальные работники советовали нам: не одевайте детей красиво. Пышные банты в косах, отглаженные белые кофточки, короткие плиссированные юбки здесь неприемлемы, замените их на рваные шорты, иначе ваши дети будут вызывать отторжение у большинства. Моей дочери повезло: она попала в школу, где был создан специальный класс для девочек из Советского Союза. А вот моему будущему зятю, который тоже подростком приехал из Кишинева, пришлось нелегко.

Но не зря евреев обвиняют в космополитизме. Когда мы в 1992-м приехали в Израиль, мне некогда было думать о душе, надо было выживать. Я открыла музыкальные школы в далеко не безопасных районах страны, куда попасть можно только через арабские поселения… Чтобы работать с ребятишками, которые другого языка, кроме иврита, не знают, пошла в вечернюю школу.

Однако мы отвлеклись от рассказа об общинах. Каждая из них кроме решения своих социальных вопросов была очень заинтересована в популяризации тех стран, которые они представляли. Когда в 1997 году в Израиле появилось казахстанское посольство во главе с Бырганым Айтимовой, радости репатриантов из Казахстана (да и посла тоже) не было предела: объе­динив усилия, они стали вместе пропагандировать независимый Казахстан. Эта работа была продолжена с заменившим Айтимову Кайратом Абдрахмановым, затем с Вадимом Зверьковым и сейчас с заканчивающим свою коденцию (срок пребывания) в Израиле Галымом Оразбаковым.

Евреи из Казахстана и Центральной Азии вышли на отдел фольклора, существующий при Министерстве культуры Израиля, с двумя проектами – «Шелковый путь» и «Наурыз».

– Нам выделили средства на оба проекта, жаль, что Казахстан пока не принимает участие в их развитии, – сокрушается Наталья. – Израильтяне были в восторге, когда на площади в Тель-Авиве в дни проведения фестиваля «Шелковый путь» появилась юрта – они ее никогда не видели до этого. Было бы здорово, если б на эти праздники приезжали профессиональные артисты из Казахстана.

Тоскуют ли репатрианты по бывшей родине?

– Для таких, как я, нет слова «родина», – говорит Наталья. – Израиль так и не стал мне до конца родным, а в Казахстане я не была 20 лет. Некогда было ностальгировать, мне даже сны не снятся – было слишком много дел. О чем я больше всего жалею? О том, что мы общаемся на бывшей родине практически только с еврейской общиной, а интересно было бы не только с ними. Мы заинтересованы в партнерах из Казахстана. Какую бы цель они ни ставили перед собой – наладить экономические, культурные или любые другие контакты с Израилем, мы будем рады помочь всем нашим соотечественникам.