К сожалению, одной из заметных граней в жизни полиэтничного украинского общества является ксенофобия. Нельзя сказать, что наша страна страдает этим недугом в какой-то особенно тяжелой форме, отличной от бытующей у соседей. Если сравнивать с Россией, то ситуация у нас значительно более простая, если с восточноевропейскими странами – то примерно такая же, в чем-то несколько хуже, а в чем-то – даже и лучше (в зависимости от того, по какому конкретно показателю). Но факт остается фактом: ксенофобия в украинском обществе есть. Она присутствует в массовом сознании в форме стереотипов, не осознаваемых самими их носителями; рассыпана в средствах массовой информации в разнообразном виде умеренно некорректных выражений в адрес представителей тех или иных групп, неоправданных обобщений или прямых шовинистических обвинений; используется в политическом дискурсе в хитрых многоходовых политтехнологических схемах; наконец, выплескивается на улицы в редких, но жестоких актах насилия по отношению к несчастливым обладателям «неславянской» внешности.
Без всяких сомнений, в условной «иерархии» различных проявлений ксенофобии наиболее серьезной, болезненной, вызывающей особое беспокойство проблемой является насилие на расовой, национальной или религиозной почве. Уличные расистские нападения на представителей «визуально-отличимых» меньшинств, однозначно распознающихся в толпе как «чужаки», совершаемые молодыми людьми, придерживающимися различных версий ксенофобского мировоззрения, неоднократно приводили в различных регионах Украины к человеческим смертям. Согласно данным моего мониторинга, начиная с 2006 года в общей сложности по стране от подобного рода преступлений пострадало больше трехсот человек. Больше десяти человек в результате подобных преступлений погибли.
Последующее более подробное рассмотрение этой мрачной статистики хочется предуведомить хорошей новостью: по результатам 2012 года можно констатировать, что расистских нападений, стало значительно меньше, чем в 2011 году (см. сводную таблицу ниже). Это один из самых важных итогов прошедшего года. Тем самым можно констатировать, что увеличение количества подобных преступлений, фиксировавшееся с осени 2010 года по весну 2012, не стало устойчивой тенденцией. Итоговые показатели 2012 года незначительно превышают итоги 2010 года, когда были зафиксированы минимальные показатели за весь период мониторинга.
Динамика количества связанных с насилием преступлений на почве расизма в Украине, по данным моего мониторинга, не была линейной. До начала 2008 года наблюдался стремительный рост подобных проявлений, особенно мощной «волна» стала с конца 2006 года. С весны 2008 года по осень 2010 года фиксировался спад таких преступлений (существуют некоторые гипотезы, объясняющие эту динамику, однако не буду злоупотреблять вниманием читателя). С осени 2010 года по весну 2012 снова фиксировался рост количества расистских нападений – не столь резкий, как в 2006 – 2008 годах, но тем более ощутимый после периода спада. Однако в последний год, с весны 2012 года, я снова констатирую уменьшение количества расистского насилия на улицах украинских городов.
К возможным объяснениям этой динамики я вернусь позже. Пока же следует сделать важную оговорку, существенную всегда, когда речь заходит об абсолютных цифрах. Я хочу подчеркнуть, что ни у кого в Украине нет информации обо всех расистских нападениях – слабым утешением может служить только то, что у нас есть больше информации, чем у кого бы то ни было. Любые данные общественных организаций, в том числе и моего мониторинга – это только надводная часть айсберга. В итоговую статистику попадают только те случаи, о которых становилось известно из различных источников, и в которых было достаточно информации, чтобы уверенно говорить именно о расистском характере нападения.
Государство же по-прежнему не ведет сколько-нибудь адекватную статистику актов насилия и вандализма, совершаемых на почве ненависти. За редчайшими исключениями, почти никогда правоохранительные органы не квалифицируют адекватно расистское насилие как преступления, совершенные на почве ненависти. В отношении вандализма это может быть сказано еще более категорично. Ни разу за период доклада не был расценен как совершенный на почве ненависти ни один акт вандализма. Оскверненные мемориалы памяти жертв Холокоста, поврежденные и разрисованные свастиками и оскорбительными ксенофобскими надписями надгробья на еврейских или мусульманских кладбищах, разбитые окна синагог и мечетей, или даже поджоги культовых зданий – ничего из этого, с точки зрения государства, не было мотивировано национальной или религиозной ненавистью.
Отказ правоохранительных органов квалифицировать акты насилия и вандализма с отчетливой идеологической составляющей как преступления совершенные на почве ненависти является серьезной проблемой и крайне негативно характеризует сложившуюся в Украине ситуацию. Тесно связан с ней вопрос с наличием или отсутствием адекватной официальной статистики правонарушений, связанных с ксенофобией. Во-первых, сложившееся положение вещей – это прямое нарушение обещаний МВД, СБУ и Генпрокуратуры и обязательств перед европейскими структурами. Во-вторых, вести учет таких преступлений требует от государства общая правовая логика: преступления на почве расизма являются общественно-опасными, направленными не только конкретно против пострадавшего, но против обезличенной группы, они подрывают основу государственной системы и расшатывают устои общества, подвергая сомнению реальное равенство всех граждан (именно поэтому расистская мотивация преступления является отягчающим обстоятельством). Ну и наконец, отсутствие официальной статистики как бы легитимирует практику, когда сотрудники правоохранительных органов не квалифицируют преступления на почве ксенофобии так, как они должны были бы квалифицироваться. Представители правоохранительных органов прекрасно осознают важность этой темы – но почему-то не считают нужным ничего по этому поводу предпринимать. В качестве курьезного примера могу вспомнить случай, когда несколько лет назад помощник министра внутренних дел на заседании уже расформированного Совета по этнополитике при президенте Украины вполне искренне убеждала автора этих строк, что нельзя утверждать, будто нет статистики преступлений на почве ненависти – она есть (в виде статистики приговоров по «профильной» 161-й ст. УК), просто она не отражает реальной ситуации. Официальная государственная статистика есть, просто она не соответствует реалиям – таково по-прежнему положение дел, позволяющее чиновникам в том числе высшего уровня утверждать, что в стране нет проблем с расизмом и ксенофобией.
Таким образом, собранные нами и нашими партнерами факты по-прежнему остаются единственным источником обобщенной фактической информации о преступлениях на почве ненависти – как и пять лет назад, когда я только начинал мониторинг, и президент Украины в своем письме к министру внутренних дел и генеральному прокурору, призывающем к усилению борьбы с ксенофобией, был вынужден ссылаться на подготовленную мной статистику.
Информация о нападениях, образующая в результате эту самую статистику, стекается из самых разных источников: из СМИ и от сотрудников правоохранительных органов, от правозащитных организаций и национальных общин, активистов антифашистского движения, от самих жертв и свидетелей преступления. Итоговая цифра за год формируется только из случаев, которые мы можем с известной долей уверенности трактовать как расистские. В эту сводную статистику не включены гомофобные нападения, а также насильственные действия в отношении антифашистов и субкультурных оппонентов, которые будут рассмотрены ниже отдельно.
Как я уже отмечал, я провожу системный мониторинг преступлений на почве ненависти в Украине с 2006 года. По моим данным, в 2006 году в результате насилия со стороны расистов а улицах украинских городов пострадали 14 человек (двое были убиты); в 2007 году – 88 человек (скончались в результате нападений шестеро), в 2008 году – 84 (из них четверо были убиты). В 2009 году в результате нападений на почве расовой и национальной ненависти, по имеющимся данным, пострадали 37 человек, в 2010 году – 18 человек (один был убит), в 2011 году – 54. Жертвы – в большинстве своем выходцы из Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Кавказского региона, а также все, кто обладает «нетипичной» внешностью.
По имеющимся на настоящий момент данным за 2012 год (которые, вероятно, еще будут некоторое время дополняться и уточняться – к сожалению, судя по опыту, в сторону увеличения), уже можно достаточно уверенно констатировать, что нападений на почве ненависти стало более чем в два раза меньше. В течение 2012 года в результате расистского насилия пострадали 19 человек. И, слава Богу, в 2012 году ни один из случаев, которые я определяю как расистские, не закончился для жертвы летальным исходом (правда, одна жертва жестокого избиения боле года находится в коме).
Таким образом, в целом, по итогам года можно с некоторым облегчением констатировать: волна расистского насилия пошла на спад.
Однако в минувшем году в сфере насильственных преступлений на почве ненависти наметились и некоторые тенденции, вызывающие беспокойство и требующие особого внимания. В частности имею в виду резкий всплеск гомофобного насилия, а также увеличение разного рода насилия на почве идеологической вражды.
Ситуация меняется, и перед обществом и государством возникают новые вызовы. Для того, чтобы вторая волна насилия на почве ненависти не захлестнула страну, необходимо быть готовым к противостоянию только намечающимся сегодня тенденциям в сфере ксенофобии.